Здравствуйте, Алексей!
Во-первых, искренне (и эгоистично), -- спасибо, что выполнили свое предназначение, и стали писателем. Ваши книги, как бы правильно выразиться, -- помогли на некоторых этапах "синхронизировать" свои опыт-ощущения с чужими, которые на самом деле во многом "свои".
Теперь к вопросам. Почитал ваши предыдущие ответы, и есть два момента, по которым захотелось не то что поспорить, но скорее понять ваше мнение. По сути оба момента -- это один вопрос.
1. "Географ глобус пропил", Служкин. Вы не соглашаетесь с теми, кто понял Служкина, как слабака или лузера, который "отступил", и пишете, что это была "любовь неправильная", и что самоотречение тут -- единственный правильный и сильный выход. В частности, вы отмечаете: ей 14 лет, ему 28, и еще у него масса нерешенных проблем.
Да, я, в общем-то, с вашими выводами склонен согласиться, -- и понимаю всю дурацкость вопроса из серии "а если бы ей было 16? (автор же написал 14, значит 14 :) -- но это, как вы понимаете, больше вопрос не про конкрентную героиню, а в принципе про жизненную мораль главного героя, и то, как ее видит автор (по сути, вопрос о вашей оценке "верю -- не верю".)
Например, как вы верите, мог бы выбор Служкина быть иным, если бы главной героине было на пару годков больше, -- то есть, смог бы он, на ваш взгляд, внутренне "мобилизоваться", и ради любви решить свои прочие проблемы житейского плана, чтобы и вместе быть, и "жизнь девочке не испортить"? Или получается, что единственный вариант "выбора сильного человека" тут был бы прежний -- искать утешение в осознании собственной "новой святости" (как у его супруги -- в осознании собственной правоты) в предлагаемых обстоятельствах, не стараясь из них выпрыгнуть? (найти работу получше, снять жилье, и т п).
Да, сложно, да, 90-е, и вроде бы, Служкин в этом социальном контексте -- без особых конкурентных преимуществ и "не боец" (хотя в плане "жизненных правил" -- да, порядочный и сильный), но все же, если уж фантазировать...
Вы сами пишете, что дискомфорт -- залог эволюции, и тогда (в сценарии "да если бы и 16 -- сделал бы то же самое") Служкин в этом контексте как раз в каком-то смысле ушел бы в "свободную эволюционную нишу", -- жизнь ей портить не буду (респект), ради любви скакать зайчиком -- тоже не буду, пойду пивка попью.
2. Герман плачет под кроватью. Я (осмелюсь предположить, что) в общем понимаю понимаю ваше объяснение его выбора. То есть, вот есть такой герой, у него вот такой мир в голове, и есть его выбор -- жестокий, но, на его взгляд (или на взгляд автора, как я понял из ответов), единственно правильный. Но тут мне кажется, художественная целесообразность, если мы говорим о нерве повествования -- это одно, а авторское обоснование правильных и неправильных мотиваций -- немного другое. Скажем, если обойтись без жертвенности в духе Достоевского, каким образом он бы разрушил жизнь Татьяны, если бы встал, спустился вниз, и, да даже не убил -- выбил хмырю зубы, накрепко связал, и сорвался с Татьяной и деньгами (что можно унести) в дальние дали? За пару дней могли исчезнуть. Или попасться. Но без добровольного изнасилования. Хотя, и без катарсиса, наверное.
Да, хорошей книжки при "моем сценарии" не вышло бы, наверное :) И я, возможно, соглашусь, что выбор Германа, если он верит, что этим бы разрушил жизнь Тани -- сильный. Но вот верит ли сам автор, что это видение и оценка Германом рисков-возможностей-выходов -- и правда единственно правильная? :) Или это скорее был "правильный" выбор в условиях не совсем адекватного восприятия Германа? Или это "он так верит, значит он прав"? :)
Обобщая: получается, итоговые "единственно сильные решения" у "сильных героев", -- всегда в чем-то жертвенные, и альтернативы вы не видите? Если так, то не находите, что это очень из разряда требований русской литературной традиции (чтобы было "птичку жалко", но и не насмерть), но в жизни можно было бы пробовать побороться даже в рамках "других правильных выборов"?
Извините, я понимаю, что советовать героям очень глупо, -- это скорее вопрос о том, считаете ли вы их правильные (из возможных) конечные выборы -- безальтернативными?
Еще раз спасибо!
Уважаемый Сергей.
Отвечу по пунктам.
1. Боюсь, что вы не совсем верно оцениваете Служкина. Его проблема не в том, что Маше 14 лет. И не в том, что у него нет денег. И не в том, что его пилит жена. По правде говоря, у Служкина-то как раз нет проблем. (Я имею в виду тех проблем, которые внутри него самого и вынуждают его не соглашаться с собой.) Проблемы – у всех остальных. Поясню. Есть Служкин «нравственный», и этот Служкин не совершает подлости. И есть Служкин «философский», и этот Служкин живёт по принципу «неимения залога». И тут ничего не изменить. Он будет так жить и в плохих обстоятельствах (в которых живёт), и в хороших (в которые вы его помещаете). Он будет жить точно так же, потому что он сильный человек. «Географ» – не «роман воспитания», где герой мужает; Служкин на протяжении романа – неизменен, хотя стойкость его подвергается испытанию. Был бы Служкин богатый – всё равно не стал бы препятствовать жене искать другое счастье. Было бы Маше 25, он всё равно не совершил бы поступка, дающего Маше ложную надежду и ухудшающего жизнь дочери. Вы смотрите на ситуацию не с того края. Святой человек – правильный, а мир – неправильный, а вы, видимо, полагаете, что мир правильный, а святой человек – чудик.
2. Предполагая, что Герман мог выбить зубы Владику и счастливо смыться с Танюшей и деньгами, вы опять же не смотрите на обстоятельства. Герман хотел увезти Таню в Индию, причём с отцом и официально. А при вашем варианте Таня будет без документов (а где Герман их выправит для неё? он же не профессиональный жулик) и будет в розыске скитаться по России, к тому же она бросит полусумасшедшего отца на произвол судьбы. Такая ситуация более жестока по отношению к Танюше (она лишит Танюшу дома и заставит совершить подлость), нежели отвратительный секс с Владиком, и куда более рискованная (Таня станет соучастницей ограбления).
Думаю, что вы в целом как-то не так интерпретируете моих героев. Они – не те, кто жертвуют собой ради других. Они – те, кто ради других что-то делают, пускай эти деяния неочевидны, как у Служкина, или криминальны, как у Германа.
Но за хороший вопрос – спасибо.
Алексей, здравствуйте. Первая часть романа "Тобол" великолепна. Однако я недоумеваю вот по какому поводу: Г.И.Новицкий, по идее, должен говорить на украинском. Местами он у Вас сбивается на невнятное болботание, непонятное не только украинцам, но и даже русским. Это так задумано или консультанта по языку не отыскалось?
Спасибо.
Евгений.
У "Тобола" есть какой-то неугомонный читатель, который дое...лся до речи Новицкого, как алкаш до патефона. Он и на сайт мне писал, и везде, где можно в интернете, навтыкал длинных обличений. Что-то заставляет меня думать о вашем знакомстве с этой ситуацией. Дайте себе труд представить статус героя и языковую среду. Или прочитайте мой ответ критикану на этом сайте.
Почему в вашем романе Тобол практически все русские персонажи наделены отвратительными человеческими чертами, начиная от царя и заканчивая последним крестьянином, но зато все иноземцы - шведы, бухарцы, поляки, да те же хохлы просто образцы благородства и человеколюбия. Ваш роман просто дышит русофобией, обидно, ведь вы талантливый писатель!
Потому что я русофоб, и все русские отвратительны, а все иноземцы, особенно шведы, бухарцы, поляки и те же хохлы, прекрасны душой и обликом.
Здравствуйте, мне 34 года, Москва.
Я не очень люблю читать долгие описания, мест и природы, поэтому ятобол видимо не для меня.
А вот географ, я проглотил, и вспоминаю, с теплотой.
Хотелось бы продолжения, про Служкина, это вероятно?
И второй вопрос, после Тобол, что хотите написать, снова историческое с описаниями?
(Парму и золото бунта, не читал, но купил!
Читаю сейчас Блудо и Мудо).
Третий вопрос- посоветуйте мне книгу.(нравятся жизне утверждающие книги в стиле Ильфа и Петрова)
Уважаемый Андрей.
Продолжения про Служкина не будет. Всё, что надо было сказать, я уже сказал.
После "Тобола" вещь будет не историческая. Кстати, в "Тоболе "описания мест и природы" гораздо короче, чем в "Географе".
Если вам нравится "весёлое", читайте Довлатова или Викторию Токареву.
Уважаемая Татьяна.
Будет. Где-то в конце года.
Уважаемый Валерий.
В общем, я с вами согласен. Однако надеюсь, что дело не докатится до крайности.
Уважаемый Дмитрий.
В ближайшее время никаких встреч с читателями не будет, в том числе и в Екатеринбурге.
Сейчас я дописываю вторую часть романа "Тобол".
"Поморские города" - это определённый юридический статус. Разумеется, Соликамск не переезжал на берег моря, просто его уравняли в правах с Архангельском или Кемью. Такой статус предполагал некую форму налогообложения и больше ни на что не влиял.
Уважаемая Кира.
Гм. Не поделюсь. То есть роман-то я допишу, но сюжет выдавать не буду. Хотя кое-что и так известно из истории. Вторая часть "Тобола" выйдет в конце этого года.
Уважаемый Арслан.
О мечети Гази (и о её уничтожении) на горе Кургаул я прочитал в книжке оренбургского историка Дмитрия Сафонова "Начало оренбургской истории" (издательство "Оренбургская губерния", 2003 год). Это очень достойная книга, написанная с огромным уважением к башкирам.
Уважаемый Дмитрий.
Насколько я помню, на Троицком мысу строили новое административное здание (ныне в нём краеведческий музей), поэтому Приказная палата была разобрана. Часть её фундамента вошла в состав фундамента нового здания.
Самое интересное впечатление из последних - дом Шекспира в Стратфорде-на-Эйвоне. В доме ничего особенного, но поучительно посмотреть, как работают "экспозиционные" технологии.
Уважаемый Николай.
Пока не собираюсь.
Уважаемый Владимир.
В ближайшее время встреч в Москве не планируется. О встречах я сообщаю здесь, на сайте, в разделе "Новости" и в фейсбуке Юлии Зайцевой.
Уважаемый Артемий.
Летом у меня не будет читательских встреч в Екатеринбурге. Осенью - не знаю.
Уважаемая Ирина.
Вторая часть "Тобола" выйдет в конце этого года там же - в "Редакции Елены Шубиной" издательства АСТ.
Здравствуйте, Алексей Викторович! С большим удовольствием читаю Ваши книги. Сплав по Чусовой в "Золоте бунта" - вообще поэма. Заинтересовало то, как преподнесена в книге тема раскола. Сейчас старообрядчество, медийно по крайней мере, поднимают на щит, пропагандируют опыт старообрядческого предпринимательства в дореволюционные годы. В то же время появляются публикации о том, что деятельность купцов, промышленников негласно, но жестко контролировалась общиной, старцами, которые преследовали в том числе и политические цели (в романе это есть, но воспринимается скорее как художественный вымысел, атрибут приключенческого жанра). А как на Урале обстояло дело в реальности - такой вопрос хотела задать Вам как историку, краеведу (сама-то в этих вещах совсем не сведуща, а достоверный источник найти трудно). К тому же всецело доверяю Вашей писательской интуиции.
С уважением и признательностью за ту пищу для ума и сердца, что дают Ваши книги. Наринэ
Уважаемая Наринэ.
Вопрос о раскольниках на Урале очень сложный и объёмный. На него не ответить в двух словах. Есть расхожее утверждение, что половина уральских заводов построена раскольниками. Могу сказать лишь то, что на горнозаводском Урале стратегией социального успеха раскольников была не торговля, не сельское хозяйство и не бегство, а внедрение в администрацию заводов. Власти боролись с этим.
