Уважаемый Алексей Викторович, здравствуйте! У меня к Вам несколько вопросов по "Географу...", если позволите. Вы создали героя, который стоит особняком в романе: он противопоставлен мужским персонажам и женским. Он особый, но мужчина. И отсюда его трагичность (отказ от стереотипной мужской самореализации). Так ли это? И если так, то чем же всё таки отличается он от других персонажей романа и чем на них похож? Алексей Викторович, а Вы смотрели фильм А.Звягинцева "Возвращение"? Миссия Географа и главного героя из кинофильма очень схожа: они проводят ребят через, так сказать, инициацию. Один ли результат? В фильме герой умирает. Определенную трагичность в миссии проводника и Учителя видит режиссер. Как по-вашему, почему Служкин не умирает, теряет он что-то во время этого похода?
Уважаемая Настасья Филипповна. Я не думаю, что Служкин отказывается от стереотипной мужской самореализации. У него просто не получается то, что получается у Будкина или Колесникова. И вот в этом главное отличие. Хороший Будкин и плохой Колесников одинаково самоидентифицируются по времени . Как в Бумере говорят герои: Не мы такие, жизнь такая . И такая самоидентификация один из ведущих трендов лихих девяностых . А Служкин самоидентифицируется по месту - поэтому он Географ и ведёт детей в поход. Времена изменчивы, место постоянно. Служкин не вписывается в эпоху, но вписан в территорию. Правда, это никому не нужно. Конечно, в каком-то смысле Географ корреспондируется с Возвращением . Но в походе отцов нет миссии инициации . Служкин не посвящает в жизнь подростков, а даёт возможность перекодирования: раньше вы соответствовали своему возрасту, сейчас попробуйте соответствовать своему месту . Идентификация по месту позволяет отцам стать людьми, совершить поступок пройти через порог. Всё-таки поход иллюстрация к жизни Служкина в городе, а не городская жизнь иллюстрация к походу. Городская жизнь первична. И Служкину незачем умирать. Он не стоит ни у кого на дороге, и он упрочен в жизни вопреки массовому восприятию Служкина как безвольной тряпки и человека, плывущего по течению. Упрощённо говоря, люди считают, что жизнь надо измерять сутками, а Служкин считает, что надо измерять её километрами. О том, почему для людей времени люди места кажутся неудачниками, я рассуждал в Сердце пармы и Блуде и МУДО .
Здравствуйте, Алексей Викторович. Созрел у меня к Вам очередной вопрос. На мой взгляд, во многом лучшими художественными книгами про войну в русской литературе являются книги писателей-участников: Толстой "Хаджи-Мурат" и "Кавказский пленник", Астафьев "Прокляты и убиты", Лимонов "Убийство часового", Прилепин "Патологии". А вы бы взялись написать роман или повесть про войну в Чечне или Осетии, не будучи ее участником? И вообще, возможно ли это, на ваш взгляд, не будучи участником событий?
Уважаемый Григорий. Нет, я бы не взялся писать о войне в Чечне или Осетии. Конечно, лучше всего, когда пишут участники, однако, можно справиться с задачей и не будучи ветераном. Однако всё равно надо иметь хоть какой-то "местный" опыт - знать тамошних людей, тамошние места, атмосферу. Я всего этого не знаю. Я бывал на Кавказе - в Карачаево-Черкесии и Абхазии, но очень давно. Я был участником военно-патриотической экспедиции, мы собирали кости и оружие солдат, погибших в Великую Отечественную. Удивительно, но кости так и лежат, летом вытаивая из ледника. Страшно было видеть россыпи человеческих зубов в ячейках из камней, доставать из снега английские кожаные ботинки, из которых вываливаются фаланги пальцев. Видеть настоящие ржавые обломки - неразорвавшиеся мины, станки и щитки от пулемётов, диски и рожки от автоматов, наших и немецких. Вот этот опыт у меня есть, и о Великой Отечественной на Кавказе я мог бы написать. А про недавние войны - нет.
Здравствуйте Алексей Викторович. С праздником победы вас! Прочитал на конец вашу книгу "Сердце пармы". "Золото бунта" мне было интереснее читать, но это произведение впечатлило больше. Впечатлило потому, что там глубокая и вечная мысль, которая звучит так "У каждого свое предназначение в жизни, которая направляется линией судьбы или полетом лебедя". Впечатлило отношение Михаила к народу власти и земле, то как это отношение изменилось (здесь Алексей Викторович, вас можно сравнить с Достоевским), все таки я сторонник либерального пути, когда люди договариваются, когда остается свобода, но все же для того времени наверное эта модель не приемлема, поскольку такая форма управления слаба. И возникает вопрос. 1.Как вы думаете если бы Москва тогда не "подмяла" под себя русские княжества, могла бы Россия пойти по другому пути развития, как это сделала Европа и могла ли она вообще появиться "Россия"? 2.Кроме того интересно узнать какую основную мысль вы закладывали в книге и сравнить ее с тем, что понял я? 3.Есть еще вопросы по тексту. Не кажется ли вам, что между новым годом и праздником появления птиц, есть много общего: "привязывание ленточек к березе-наряжение елки", загадывание желаний, вождение хоровода вокруг дерева, есть ли между этими праздниками связь? 4.Правда ли, что вогулы (манси) верили в снежного человека (защитника сорни-най)?
Уважаемый Александр. Спасибо. 1. Я думаю, что если бы Московское княжество не "подмяло" другие княжества, всё было бы совершенно иначе. Но как - затрудняюсь сказать, слишком много разных факторов влияния. 2. Про основную мысль "Сердца пармы"... Ну, наверное, "обретая родину, обретаешь судьбу; обретая судьбу, обретаешь себя". Как-то так. 3. Я уже не помню, из какого этнографического источника я брал описание праздника возвращения птиц. Не зная происхождения обрядов, сложно говорить о их связи с другими обрядами или традициями. 4. В снежного человека верим мы, и это мы отождествляем с ним мансийского бога Комполена, а не манси. Но Комполен - "реальный" персонаж мансийского фольклора. Лучше всего о нём рассказала Ольга Тапит в очерке "Комполен" в старом "Уральском следопыте" (номер и год не помню, увы).
Здравствуйте, уважаемый Алексей! Размышляю над Вашей замечательной "Блудой". Возникли вопросы. 1. Если ПМ (как сказано в романе) - это современный формат мышления, то когда, по-Вашему, совершился переход к этому типу мышления? Можно ли назвать какое-то определенное время или связанное с этим переходом историческое событие? 2. Мышление советского человека (как социального типа) было основано на идеологии. ПМ основано минимальных единицах смысла. И там, и там - штампы, стеоретипы, клише? В чем для Вас принципиальное отличие этих моделей мышления? Заранее благодарю за ответы.
Уважаемая Алла. Спасибо за такие вопросы. 1. ПМ я называл современным форматом мышления в том смысле, что ПМ это глупость как информационная технология. Три признака этого мышления собственно, и есть сама технология. А глупость она вечная, она была всегда, но не всегда она была технологией. Дело в том, что сейчас реальность становится производной от информационных технологий. Милена, Манжетов и Розка это люди, живущие в реальности, созданной информационными технологиями, причём каждый в своей реальности (Милена успешная женщина, Манжетов создаёт Антикриз, Розка нашла жениха). Над этими реальностями стебается Щёкин, с такими реальностьями своим краеведением борется Костёрыч и такую реальность создаёт Моржов, собирая сертификаты и изображая, что в лагере куча детей. Однако если реальность начинает выстраиваться по информационной технологии, то глупость (то есть, ПМ) становится злом, а не просто досадной помехой. Об этом и говорил Щёкин: мир субстанционально изменился. Раньше мир был сделан из добра (из здравого смысла), а зло искало себе ниши, а теперь мир сделан из зла (из информационных технологий), и ниши для себя уже ищет добро. Такой мир Щёкин и называет блудой. То есть, перехода к пиксельному мышлению нет, а есть изменение онтологического статуса человеческой глупости. 2. Принципиальное отличие в том, что обычная глупость уничтожает смысл вообще, а пиксельное мышление (то есть, глупость как технология) перестраивает смысл из верного в ложный. Глупость по способу уничтожения смысла можно уподобить артобстрелу, пиксельное мышление радиоактивному облучению. В советское время роль системной глупости выполняла идеология: сказано генетика буржуазная наука , и в СССР генетика уничтожена. В нынешнее время роль системной глупости выполняет пиксельное мышление: сказано работать стрёмно , и в РФ проблема достатка решается не работой, а махинациями.
Уважаемый Алексей Викторович! Больше всего опасаюсь, что вопрос по теме уже от кого-то был, но таки поинтересуюсь. В сети (а сейчас и не только в ней) образовался феномен Игоря Растеряева. В этой связи довелось услышать мнение авторитетных для меня людей в плане аналогизирования лучших вещей нашего фигуранта с творчеством Николая Рубцова... Как Вам? Ps: я слаб в Рубцове, но, например, стиш Георгиевская ленточка Игоря я на публику прочитать не смогу слезы задушат, и это при том, что декламирование, во многом моя профессия.
Уважаемый cent. Про Игоря Растеряева ничего не могу сказать, не знаю. А поэзию Рубцова я уважаю, но это не моё - как-то мне чересчур тоскливо в его мире.
Алексей Викторович, знакома ли Вам книжка Н.Корепанова Заводская Пермь ? И Ваше отношение в этой связи к нынешнему состоянию района Егошихи? У левых Гамбурга 1 мая главным был лозунг: Обустроим свой город сами . Может быть, и Егошиха тот случай, когда не стоит ждать решения чиновников? Это не то место, где нужно строить спорткомплекс и прочие коммерческие прибамбасы. Прошлогодний самодеятельный субботник хорошее начало.
Уважаемый Олег. Нет, эта книга мне не знакома, хотя я стараюсь следить за работами Н.Корепанова, потому что исключительно уважаю его как историка и как литератора. Субботник, конечно, дело хорошее. И поучать левых Гамбурга, как им обустроить Гамбург, я не возьмусь. Но в России вообще и в Перми в частности гражданское общество должно требовать от власти, чтобы власть исполняла свои обязанности. Например, привела в порядок Егошиху. Власти от нас только и нужно, чтобы на свои проекты мы сами собирали деньги с народа, чтобы проводили субботники, то есть, заткнулись и тихонько в своем углу занимались своим рукоделием. А власть бы в это время на деньги с наших налогов вела себя как олигарх на корпоративе: приглашала звезд, какие нравятся, пела-пила, кушала-веселилась. Поступать так (проводить субботники) из самых лучших побуждений - значит потакать власти в ее худших побуждениях, развращать. Такие инициативы заводят в этический тупик. Осуждать их - некрасиво, поддерживать их - пагубно.
Невыездной Александр Сергеевич тоже никуда не катался (Грузия - не в счет). Никто не знает, как это сказалось на его адекватности, но это никого и не смущает :)). Вопрос задавался,упаси бог, не в качестве обвинения! Пребываю в шовинистической уверенности, что русским писателям более, чем иным удается "влезать в чужую шкуру" идентичности -сказывается долгая тренировка в отечественной разнообразногеографической и многонациональной среде.
Уважаемая Ольга. Согласен с вами по обоим пунктам.
Уважаемая Ольга. Ваш вопрос - притча во языцех, первый пункт моего обвинения в неадеквате. Я не был за границей (Украина и Казахстан не в счёт). Когда было свободное время туда ехать - не было денег, когда появились деньги - кончилось свободное время.
Уважаемый Алексей. Пока у меня никаких новостей нет.
Уважаемый Алексей. Я практически не читаю худлит, некогда. Так что и мнения у меня нет.
Уважаемый Алексей Викторович, что есть ценного на Урале, чего нет в центральной России, в чем психологический ресурс? На что стоит обратить внимание русскому путешественнику, добравшись, скажем, из Ростова Великого или Гороховца, иль чужестранцу, до Уральского хребта? И есть ли что-то, наоборот, притягательное, ресурсное ценное в центральной провинции для Вас, уральского человека? Концепция региональных ценностей весьма интересна, хотя и спорна во многом... Был в Чечне неоднократно, на блок-постах люди со всей России, и ценность одна на всех - свобода для жизни, от смерти. Знаю много людей нашей средней полосы, для которых первичная ценность - именно труд (которая Вами преподносится как уральская), как ключ к свободе самореализации: отец, ювелир-филигранщик 6 разряда, народный мастер, мать, высококлассный специалист-кадровик, друзья многие, сам к этому тянусь. Земля как ценность скорее в единстве и неделимости 1/6 части суши, а не в 15 сотках огорода, хотя опять, может быть, понимаю вас слишком плоско и прямодушно... Почитаешь иные вопросы - ответы хоть публикуй)))))
Уважаемый Григорий. Я буду отвечать не по порядку, хорошо? По-моему, на блок-постах в Чечне главная задача уцелеть, тут дело не до идентичностей. Буйволы сражаются со львами, а касатки с акулами одинаково яростно, но ведь это не значит, что буйволы и касатки одинаковые животные. Региональные идентичности можно в каком-то смысле уподобить национальностям. Китаец в России не перестаёт быть китайцем, так что регион проживания играет большую, но не определяющую роль. Идентичность по труду, разумеется, характерна не только для Урала. Просто на Урале весь местный цивилизационный проект был построен на ценности труда, поэтому такую идентичность можно назвать уральской. Можно трудовой . И на Урале не все жители труд считают основой своей идентичности, и вне Урала многие живут с трудом как главной ценностью. Идентичность формируется наиболее эффективным способом освоения территории. Даже в классическую горнозаводскую пору на Урале три четверти населения были не рабочими, а крестьянами, но регион-то всё равно рабочий, потому что наиболее эффективный способ его освоения заводы, а не поля. Точно так же вне Урала: скажем, в индустриальном Донбассе тоже главной ценностью был труд (вспомните стахановцев). Идентичность по труду вполне оправданно называть уральской, хотя тот же Донбасс был антагонистом, соперником и победителем Урала. Ну и что? Вот мы, предположим, слушаем венские вальсы, но мы не венцы и в Вене не бывали, играют вальсы тоже не венцы, и находимся мы, скажем, в Саратове, и даже сочинены вальсы не в Вене и не венцами, и что: вальсы, значит, не венские? Формат-то всё равно придуман в Вене. Урал просто маркер для обозначения идентичности (потому что первый и самый характерный регион), а не единственная зона распространения. А про единство вопрос очень интересный. Я думаю, что нацию объединяет вовсе не территория проживания. Я думаю, что нацию объединяет отношение к свободе. Понимание свободы. И никак не идентичности. В России множество идентичностей региональных (типа уральской) и национальных (например, калмыцкая). Что объединяет людей, разных по идентичности и национальности, в одну нацию - российскую? Отношение к свободе. То, что для всех свобода НЕ главная ценность. Увы. Ценность номер один по идентичности, а свобода ценность номер два. Это очень печально. Из этого следует неизбежность имперской формы Российского государства. И неизбежность прогрессивных реформ всегда сверху , а не снизу . Об этом я пишу применительно к пугачёвщине: бунт вырос на активации идентичностей, но они же и сгубили бунт. Поэтому на мой взгляд освобождение нынешней России, превращение её из европейского маргинала в равноценного участника мировой истории, заключается в освобождении идентичностей . Когда в России будет возможность бесконфликтной самореализации по идентичности, тогда вопросы свободы станут номером один . А подавление идентичностей автоматически переносит направление борьбы с темы гражданской свободы на тему идентичности, отводит удар . Такое случается, например, когда гражданское общество некой национальной республики борется не за демократизацию, а за преподавание в школах на своём языке: это важно, но не в языке школы главная проблема. И наезд на идентичность - вроде того, что происходит в Перми при губернаторе Чиркунове, - это наезд на демократию и ценности свободы, а не просто пренебрежение звериным стилем или развалинами старых заводов. Но это я опять полез на любимую лошадь. А что смотреть приезжим на Урале?.. Вопрос простой и не имеющий ответа. Много всего интересного, определяться надо индивидуально. Кому-то будут интересны старые заводы и музеи, кому-то - горы и пещеры, а кому-то - стрип-бары и концерты.
Спасибо, Алексей, Вы гораздо точнее всё разъясняли, чем мне самому представлялось... Могу лишь согласиться с Вами. "Пелевин-критик был нейтрализован собственным культом и стал кумиром как раз тех, над кем издевался" - блестяще и в самую точку. Радует одно - много еще Ваших непрочитанных мной романов осталось! Спасибо. Служкин.
Уважаемый Владимир. Рад, что наши мнения совпали. Это ведь редкость. Сейчас какая-то странная ситуация: по теории, разумное объяснение должно быть одно, а неразумных - сколько угодно. Однако неадекватные объяснения, в общем, все одинаковы, а разумных - полное разнообразие. Или я сам чего-то не понимаю?
Уважаемый Алексей, с удовольствием читаю Ваш сайт. После моего возвращения в Россию (20 лет в Германии) прошло чуть больше года. Начинаю замечать все особенности русской жизни. 1. Наивную веру многих в сказку, что на Западе нет проблем. Отсюда и желание сбежать от отечественных трудностей. Когда я с восторгом рассказываю о возможностях России, то реакция весьма агрессивна. Я рада, что хоть мои ученики ко мне прислушиваются. 2. Тупое копирование того, что на Западе часто не воспринимается серьезно. В Перми это называется европейскими акцентами. Пермь - эльдорадо для посредственных европейских деятелей культуры. Главное - иметь другое гражданство и не говорить по-русски. 3. Мне очень трудно жить с тем, что Вы назвали в Вашем предыдущим ответе лакейством. Я бы добавила, что это дух крепостного права и вера в царя. Вот тут у меня возникает ступор, и я начинаю понимать умных людей, которым хочется сбежать. Умных в России не любят. Несмотря на кучу дури, с которой приходится каждый день сталкиваться, я счастлива здесь, в Перми. Если мой пример заставит некоторых задуматься о нашей общей ответственности перед Родиной, то я не даром жила. В душе я советский человек. А теперь вопрос. Мне сказали, что Вы уже не живете в Перми. Это правда? Счастья Вам. Наташа.
Уважаемая Наташа. Очень интересно узнать непредвзятое мнение человека, который видел ситуацию с обеих сторон. Спасибо. И ваши убеждения вызывают огромное уважение. Что же до меня, то никуда я не уехал и не собираюсь. Где жил, там и живу.
Поскольку цепь размышлений замкнулась на Пелевине, попытаемся пошевелить этим ключом... Разумеется, я понимаю разницу между уходом Сэлинджера и Пелевина. Два принципиально разных ухода, точнее лишь у Сэлинджера был настоящий уход, Пелевин скорее отстранился от масс-медиа и пр. Ваши мысли по поводу его писательского метода крайне интересны, и, по всей видимости, их трудно не разделять, в том числе и мне. Попробую высказать свои соображения. Если отстраниться от оценочных суждений о Пелевине как о писателе не могу себе представить, что в Вашем понимании значит средний писатель , возможно, по абсолютной шкале оценок (которой, конечно же, не существует), это гораздо выше, чем для меня очень хороший , можно констатировать тот факт, что он крайне удачно забил сразу несколько мячей в несколько корзин, прошелся, собрав плоды, по разным читательским аудиториям. Возможно, причина успеха кроется в том, что его книги почти универсальны их может читать любой человек, и успешно понимать, принимать их в соответствии со своим культурным, образовательным, социальным, статусным и пр. кодом. Для меня Пелевин это трансляция основных буддистских канонов в легко разворачиваемой оболочке с элементами .. (каждой может сам вписать, что нужно) эквилибристки, doxa, анекдотов, поданная на примерах российской действительности и т.д. и т.д. Все эти характеристики - отнюдь не принижение достижений Пелевина, напротив. Зачем он скрывается от публики (и скрывается ли?) вопрос, одновременно представляющийся запутанным, но на деле, возможно, и очень простой. Мне его нахождение в тени всегда представлялось вполне само себе разумеющимся. И тут возникает вопрос: были бы его книги тем, чем они являются сейчас, если бы Пелевин был открыт общения как Вы или нет? Я на этот вопрос отвечаю утвердительно. Почему? Потому что, читая его книги, у меня не возникает желания поговорить с Пелевиным, или каким-либо образом увязать настроения, переживания, характеры его персонажей с ним самим, с его личным опытом, жизненными обстоятельствами и пр. Для меня его книги слишком демиургические, обезличенные если угодно (хотя всегда держу автора в голове, в правах наравне с самим собой). Как, например, когда читаешь буддистские трактаты, нет мыслей поговорить с их автором (у меня; возможно, у кого-то возникают), ты просто читаешь тексты и осмысливаешь их, пропускаешь через себя в отрыве от каких бы то ни было личных привязанностей, обусловленностей и взаимозависимостей, что, конечно же, не в последнюю очередь вызвано самой сутью учения. Конечно, такая стратегия не всегда возможна в принципе, но попытка всё равно есть Это вовсе не значит, что Пелевин - демиург, пишет трактаты или каноны, но читая его, я выстраиваю у себя порядок сопоставления его идей с ними (и тут же конечно пытаюсь разрушить). Всё это к вопросу о том, что в его книгах, в отличие от Ваших, не может быть ничего настоящего, подлинного, жизненного, ситуативного, поскольку там нечему быть таким. Они пусты по природе, или, по крайней мере, пытаются такими быть, навести читателя на этот путь. Однако это не значит, что пустоту неинтересно читать, как раз наоборот. Посему для меня диалог с Пелевиным как человеком представляется излишним. Ну, о чём с ним разговаривать? Зачем, если он сказал всё в своих книгах. Любой диалог с ним, интервью в моем понимании представляется тарабарщиной, уподоблением самого Пелевина одному из бесчисленных его героев, заблудившихся в построениях собственного ума. (Кстати, одна из его последних книг t показалась мне вершиной творчества, такой лабиринт ума я пока еще не проходил даже в его книгах, многие называют эту книгу возвращением Пелевина к периоду Чапаев и Пустота , хотя мне так не кажется ). Всё описанное контрастирует с Вашим повествованием. Прочитав Вас, ощущаешь потребность поговорить, поскольку отрываешься от чего-то родного и очень-очень ситуативного, конкретного, вот-этого. Будучи большим поклонником деконструктивных стратегий французских философов, я, как, наверное, многие мои коллеги, никогда не переставал любить логоцентризм и метафизику, сколь бы обманчивыми они ни были. Когда читаешь упреки тех, кто говорит о разрушения современного мира какими-то там философами и мыслителями, мне становится несколько обидно. Ведь они всего лишь ставят диагноз, пытаются наметить контуры, описать болезнь. Они не более виноваты в торжестве интертекста, чем Вы в кризисе вербальности. И все они по-своему, возможно, с оглядкой, опаской, осмотрительно, осторожно, но любят логос и истину. С уважением, Владимир (Служкин).
Уважаемый Владимир. Попробую изложить свои взгляды на казус Пелевина и в меру своего понимания ответить на вопрос, был бы Пелевин культовым автором, если бы открылся для общения? Пелевин "отсутствует" как-то по-буддистски. Но я не думаю, что Пелевин имеет какое-либо отношение к буддизму, кроме декоративного. Он эксплуатирует буддистскую идею мнимости сущего, но эта идея имеется и в европейской философии. В буддизме из неё вытекает Дао дэ цзин , а не Чапаев . Конфуцианство, а не гламур. Пелевин следует стратегии модернистов 60-ых, хиппи, - искать истину на Востоке, только ведёт себя как панк. Буддистские интенции есть у Сэлинджера и Филиппа Дика, так что для 90-ых это уже не новость. В море внутри играли Кобо Абэ и Станислав Лем. Пелевин стартовал от фантастики, и он, безусловно, усвоил их опыт. Кстати, впервые тексты Пелевина, ещё в компьютерной распечатке, я увидел на семинаре молодых-писателей фантастов в Дубултах в 1989 году. С того семинара взошла звезда Сергея Лукьяненко (и закатилась, не взойдя, моя). Потом эти тексты вышли сборником Синий фонарь (издатель Виталий Бабенко был на том семинаре). Так что из Пелевина такой же буддист, как из Гёте, написавшего Западно-восточный диван , мусульманин (а некоторые считают, что Гёте тайком принял ислам). Но буддистской технологией Пелевин вскрыл окружающую действительность, используя образы попсы как материал (попсы в широком, а не только эстрадном смысле слова). Метод Пелевина - литературное открытие, и по значимости я бы приравнял его к потоку сознания Джойса. Но сам Пелевин не до конца освоил тот инструмент, который изобрёл (в его случае это возможно), - поэтому я и говорю, что писатель он средний. Оценки Пелевина, сделанные с помощью этого инструмента, оказались не совсем адекватны действительности (лично я для себя в Блуде представил это исправлением ДПП(НН) на ДП(ПНН)): поэтому Пелевин-критик был нейтрализован собственным культом и стал кумиром как раз тех, над кем издевался. Пелевин поставил неверный диагноз и потому сам стал симптомом заболевания общества. Превратился в образ из своих романов. Феномен Пелевина оторвался от литературы и стал общественным явлением, характерным именно для докризисной фазы состояния российского общества. А кризис показал несостоятельность пелевинских построений: увы, всё проще, вернее - всё как всегда. Потёмкинские деревни не становятся виртуальной реальностью, поручик Киже не оживает, потому что они созданы как обман для заработка, для сохранения статус-кво, а не как новая земля и новое небо . Но инерция великая сила. Пелевин-демиург выпустил джинна: вместо объяснения мира создал симулякр объяснения конспирологию. Она - ложный, но лёгкий приём, и она соблазнила мейнстрим: проложила фарватер общественной рефлексии по несудоходному маршруту. Поэтому, собственно, и не о чем разговаривать с Пелевиным. А Пелевина логика ситуации просто вытолкнула в непубличность. Тут ему не было поведенческой альтернативы. Он не был бы самим собой, если бы остался в свободном доступе . Ведь случай Пелевина не первый, когда художественные идеи уводят автора в изоляцию: Гоголь, Толстой, Горький, Платонов, Астафьев, Солженицын Жизнь успешного автора на миру дискредитирует его идею, если в идее есть оттенок маргинальности, потому что объяснять мир маргинальной идеей методологически неверно. Кризис показал, что пелевинская идея маргинальна. А Пелевин это почувствовал с самого начала. И поведение Пелевина не следствие его текстов, а нерасчленимое и единосущное явление. Так что, на мой взгляд, нельзя ставить вопрос в форме некой разницы между текстами и поведением автора. Поведение теневая часть текста. Это то, что в тексте не сказано, но присутствует. Ну, как в Мастере и Маргарите не сказано, но присутствует уверенность, что этот "непроходимый" в СССР роман всё равно будет издан: "рукописи не горят". Мне кажется, что Пелевин это самое большое и новое явление, куда большее, чем, к примеру, дело ЮКОСа . Но Пелевин весь: и метод его, и тексты, и культ, и стратегия поведения. А просто одни тексты тарабарщина среднего писателя. Однако демиург Пелевин, художник, куда масштабнее писателя Пелевина. И ошибка писателя в диагнозе всё равно приводит к верному диагнозу художника.
Уважаемый Игорь. Спасибо. Исправил. Не силён я в нидерландском...
