Уважаемый Алексей Викторович, добрый вечер.
Замечаю огромное переиспользование слова "интересный" в современной речи. Его ставят ко всему - интересный человек, интересный фильм, интересная книга, интересный город, интересный вопрос.
В старых текстах это слово крайне редко встречается, в русской классической литературе и старонародном языке его так вообще почти нет.
Как вы относитесь к повсеместному использованию "интересный", какие видите ему улучшенные синонимы, причем, не только прилагательные/причастия, но и другие конструкции предложения?
Здравствуйте, Никита.
На переизбыток слова "интересный" я не обращал внимания, но уверен, что вы подметили точно. Думаю, замена этого слова - ситуативная, нельзя придумать единственную замену на все случаи жизни.
Общественная речь постоянно выбирает какие-то слова или выражения, которые становятся паразитами речи. Меня, например, бесят слова "достаточно" и " порядка". "Достаточно умный", "достаточно весёлый" и проч. Не однозначно "умный" или "весёлый", а с некой снисходительностью, с некой неуверенностью ("ну, на четвёрку с минусом") - с позиции критика, обладающего мерой. И - "на стоянке было порядка сорока автомобилей". Порядок - это десять, сто, тысяча, а на стоянке было около сорока автомобилей. Но "около" - это так, на глазок, простецки, а "порядка" - наукообразно, интеллектуально.
Эх, понесло меня...
Уважаемый Алексей Викторович! Например, Бабель и Андрей Платонов - каждый из них создал свой новый гениальный художественный язык, которым открыли человечеству новый мир. Их новый язык безусловно можно назвать "оправданием" (в том же смысле этого слова, как и у вас) былых уродств той эпохи. Но можно ли Эйзенштейна поставить рядом с ними? Тот же Чарли Чаплин в кинематографе на голову выше, его фильмы будут смотреть всегда. А кто же смотрит фильмы Эйзенштейна, кроме историков кино? Бабеля и Андрея Платонова тоже будут читать. "Конармия" и "Чевенгур" - это классика. Если честно, то я только из замечательного романа-буфф "Эйзен" узнал подробности о жизни и судьбе Эйзенштейна - раньше никогда не интересовался этой трагикомической (или, как вы его характеризовали, уродливой) личностью. Когда будет вынесен окончательный приговор советской идеологии, КПСС и административно-командной системе, то его тоже не пощадят.
Уважаемый Вячеслав.
Бабель и Платонов - национальные феномены, Эйзенштейн - мировое явление.
В остальном же - подождём "окончательного приговора".
Мы взаимно уяснили точки зрения, и на этом, думаю, можно завершить.
Уважаемый Алексей Викторович! Хорошо, я не буду категоричным. Но представим, что условный Карабас-Барабас в своём политическом театре создал ослепительный миф о том, что кругом враги, мечтающие захватить зрителей и театр. При этом он изобрёл новый гениальный язык театральных образов, которые возбуждают аффекты и мотивируют людей уничтожать всех неугодных власти Карабаса-Барабаса. Можно ли считать такой язык "оправданием" былых уродств эпохи Карабаса-Барабаса? А ведь Эйзенштейн создал именно такой кинематографический язык образов, который побуждал к революционной ненависти по отношению к буржуазии и "врагам народа". Вероятно, Иван Грозный и Сталин тоже были такими "гениями" языка политических эффектов, которые дали образцы для следующих правителей России?
Уважаемый Вячеслав.
Вы путаете язык и произведение, созданное на этом языке. Никто не благодарит Эйзенштейна за то, что рассказывал тоталитарные сказки про восстание на "Потёмкине" и штурм Зимнего. Но культура благодарна ему за создание языка кинематографа, явленного в фильмах про "Потёмкина" и штурм Зимнего. Термин "оправдание" я всегда пишу в кавычках. Никто не снимает с Эйзенштейна вину за ложь.
Уважаемый Алексей Викторович! Итак, Эйзенштейн сознательно лгал, изображая Историю как ослепительный миф посредством своего нового кинематографического языка. Зато делал это настолько великолепно и убедительно, что следует оправдать его ложь, ибо он изобрёл новый выразительный язык образов и открыл человечеству новый мир. Однако это не оправдывает самого Эйзенштейна и его фильмы за искажение Истории. Правильно ли я понял вашу парадоксальную мыcль?
Уважаемый Вячеслав.
Примерно так, но не столь прокурорски.
"Эйзенштейн сознательно лгал" звучит так, будто это злая воля Эйзенштейна; нет, не злая воля - иначе ему вообще ничего не дали сказать бы. "Следует оправдать" - слишком повелительно. И так далее. Не надо категоричности.
Уважаемый Алексей Викторович! Спасибо! Ваша мысль мне понятна. Но роман "Бронепароходы" ведь тоже, в какой-то мере, можно назвать художественным мифом, подчиняющимся законам созидания, которое имморально. Язык такого вашего мифа - оправдание былых уродств? В вашем описании та жестокая эпоха становится в чём-то прекрасной, а страдания людей той эпохи были не напрасны?
Конечно, я утрирую, но смысл моих вопросов ясен. Если я не ошибаюсь (иначе, извините), то вы тоже живёт по собственным законам (параллельно или перпендикулярно эпохе) как и Эйзен.
Уважаемый Вячеслав.
Вы мне льстите, и я не знаю, как выкрутиться, не впадая в самоуничижение.
Начнём с того, что "Бронепароходах" нет нового языка. Это вполне традиционный роман, хотя и с некоторой модернизацией традиции. Эйзенштейн же создал именно язык. Его фильмы - ложь, о чём и красочно писала Яхина, а язык - истина. Истина не в смысле "правдивое описание событий", а в смысле соответствия средств выразительности мышлению человека или в смысле "новый способ создания образов". Эйзенштейн своими фильмами совершил революцию в кинематографе, но вовсе не тем, что рассказал "правду" о революции в России. В мире образованные люди вполне объективно понимали, что такое русская революция, и Эйзентшейн их ни в чём не убедил, но вот язык, который он изобрёл, рассказывая свои идеологические сказки, открыл человечеству новый мир. Гениален и имморален сам язык, а не то, что им сказано. Это изобретение и "оправдывает" эпоху, как Парфенон "оправдывает" рабовладение. Подобное "оправдание" можно выразить словом "зато" и в нравственном отношении оно, конечно, никаким оправданием не является. Как в песне: "...зато мы делаем ракеты и перекрыли Енисей, а также в области балета мы впереди планеты всей".
Уважаемый Алексей Викторович! Вы сказали, как формировался язык той эпохи. Я согласен, что Эйзенштейн создал новый кинематографический язык образов, чтобы запечатлеть эпоху (т.е. Историю) на уровне ослепительного мифа, который должен обрести онтологическую подлинность, заместив собой действительность. Но почему вы полагаете, что "язык этого мифа - оправдание былых уродств"?
Может быть Эйзенштейн не считал революционные события уродством, а воспринимал их как трагические, но действительно выдающиеся события, поэтому хотел их возвеличить посредством создания своего нового кинематографического языка? В этом его преступление?
Наверное, только уже после ареста его учителя Мейерхольда и друга Бабеля в 1940 г. восприятие жизни в СССР у маэстро изменилось. Хотя Сталина он, конечно, пытался оправдывать и приспособился к эпохе сталинизма. Неужели он действительно не понимал, почему запретили 2-ю серию "Ивана Грозного", как об этом написано в романе Яхиной?
Уважаемый Вячеслав.
Увы, я не специалист по истории кино. Я не могу ничего сказать об Эйзенштейне - могу говорить только об Эйзене из романа. Я не знаю, как в глубине души Эйзенштейн оценивал революцию и прочие события, включая аресты и запреты. Вряд ли вообще кто-либо это знает. Перед нами - Эйзен, созданный Гузелью Яхиной. Если Яхина написала, что Эйзен не понимал, значит не понимал.
Хотя Яхина писала не об этом. Её Эйзен как бы параллелен эпохе. Не в том смысле, что "колеблется вместе с линией партии", а в том смысле, что живёт по собственным законам. Законам созидания, а оно имморально.
Почему новый язык - оправдание былых уродств? Потому что уродства уйдут в прошлое, как бы ни были они чудовищны, а язык останется навечно. Наследие эпохи - язык. Что, например, нам осталось от Древней Греции? Её художественный язык, а не достижения и преступления рабовладельческого строя. Великий художественный язык Древней Греции для нас как бы оправдывает рабовладение древних греков. Создание такого языка как бы означает, что страдания людей той эпохи были не напрасны.
Конечно, я утрирую, но мысль понятна.
Уважаемый Алексей Викторович! Спасибо вам за то, что здесь порекомендовали мне книгу "Эйзен", которую написала Гузель Шамилевна Яхина. Я с большим интересом прочитал её. Книга талантливая, умная и современная. Мастерство владения образным русским языком выше всяких похвал. Автору удалось соткать действительно великолепное художественное полотно. Полагаю, что сам Эйзенштейн, если вообразить его читающим эту книгу, хохотал бы, хохмил и даже местами плакал. Возможно, нарисовал бы на Яхину непристойные шаржи. Такое у меня создалось впечатление. Сильная книга. Она побудила посмотреть фильм мэтра "Иван Грозный" и даже кино "Колыбельная" (1937 г.) забытого режиссёра Дзиги Вертова, в котором безмерная хвала Сталину, а документальные кадры изображают вождя добродушным отцом всей советской детворы (это в период жестоких репрессий!), или педерастом, который льнёт к малолетним девочкам. Сталину это не понравилось и он запретил фильм к показу.
Интересно узнать ваше суждение о книге "Эйзен".
Может быть, на этом сайте появится рубрика, в которой вы иногда будете рекомендовать книги достойные прочтения?
Уважаемый Вячеслав.
Рад, что вы прочитали этот роман. "Эйзен" - произведение мощное как по художественной выразительности, так и по идеям. Разбирать его можно долго. Я скажу о том, что было наиболее значимо для меня.
Гузель Яхина выпотрошила Эйзенштейна, разобрала по винтикам, и на его примере показала сложность, драматичность и некую онтологическую ущербность творчества и творческой личности. Это очень глубоко, смело и больно.
Но ещё важнее - объяснение, как формируется язык эпохи. Эпоха - уродливая, личность - уродливая, и там, где эти два уродства сочетаются, вспыхивает словно сам собой новый язык, зачастую - гениальный. С помощью этого языка можно описать эпоху так, что она станет прекрасной. И уродливый Эйзен преобразил уродливую эпоху в ослепительный миф. Этот миф мы и помним. Через много-много лет миф замещает собой эпоху, потому что язык этого мифа - оправдание былых уродств.
С этой точки зрения интересно сравнивать Эйзена и Александрова. Для описания эпохи Александров взял чужой язык - язык Голливуда. Как художник и культуртрегер Александров справился великолепно, но его миф остался мифом, не заместил собой действительность, не обрёл онтологической подлинности.
Гузель Яхина рассказала историю о преступлении и искуплении без библейского покаяния: это и есть суть творчества.
Про советы почитать. Я слишком мало читаю, чтобы советовать, и не люблю соваться со своим мнением, если меня не спрашивают. Так что рубрику про книги делать не буду.
Алексей, добрый день! Это Анастасия с "Веранды Альпины" со светильником)
Пишу вам насчет списка книг, в которых содержится историческая информация о Староуткинске. Отправьте пожалуйста, мне будет очень интересно ознакомиться с ними.
И также вновь приглашаю вас к нам в гости. Немного о доме:
Дом находится на берегу реки Чусовой и Дарьи на месте первых поселений поселка Староуткинск, построен до возникновения поселка и завода. Доказательства возраста дома есть.
В моих планах сейчас установить возраст бревен, найти предков и узнать про первых жителей дома. А моя главная цель — восстановить дом, поддерживать его исторический вид и сохранять его ценность как исторически важного объекта.
Если будет удобно приехать в конце августа или осенью, мы будем очень рады!
Благодарю вас!
Уважаемая Анастасия.
Спасибо за предложение, но вряд ли.
Вот издания о Староуткинске:
Г.Шмаков, А.Чукашин, В.Ермолаев "Старая Утка", п. Староуткинск, 1997 г. У этой книжки тираж 5 тысяч, так что, думаю, её можно найти.
"Староуткинск: вчера, сегодня, завтра" (под редакцией Е.Салтыковой), Екатеринбург, издательский центр "Позитив", 2004 год. У этой книжки тираж всего тысяча.
Уткинский завод образца 1734 года описан В. де Геннином (с планом завода, перечнем сооружений и чертежами машин) в его книге "Абрисы". Она переиздана издательством "Артефакт", Екатеринбург, в 2015 году под названием "Абрисы В. де Геннина". Книга дорогая, и тираж у неё всего тысяча экземпляров.
Здравствуйте, Алексей Викторович!
Я с удовольствием посетил Веранду Альпины в Екатеринбурге и ваше выступление в частности. В первую очередь хочется поблагодарить вас за то, что такие любимые и знакомые многим уральцам места и события находят отражение в большой литературе!
Там на фестивале я задавал вам вопрос про Бабиновский тракт, и вы говорили, что можете дать название книги, где можно о нем почитать. Напишите, пожалуйста, что за книга.
Заранее благодарю!
Здравствуйте, Алексей.
Я имел в виду книгу Виктора Иваницкого "Бабиновский тракт: GPS координаты. 24 путешествия", Екатеринбург, 2024 г. Эту книгу я совсем недавно видел в Доме книги в Екатеринбурге (Антона Валека, 12А).
Здравствуйте, Алексей Викторович. В вашем последнем романе вы противопоставляете автохтонным россиянам, которые, как оказывается, через одного убийцы и садисты, сотрудников фонда Greenpeace, которые на фоне россиян выглядят прямо таки рыцарями в белых доспехах. Но ведь Greenpeace -- иностранная некоммерческая организация со штаб-квартирой в Амстердаме. Деятельность которой, кстати, была запрещена в РФ уже на момент выхода книги, а репутация организации отнюдь не безупречна и на Западе. Кстати, в Псоглавцах условную "сторону добра" тоже представляет какой-то фонд со штаб-квартирой в Базеле, пусть этот фонд и вымышленный. Вопрос такой: по вашему мнению, иностранные некоммерческие организации -- это единственная инстанция, которая может спасти русских от русских? Россияне внутри своей страны никак не смогут разобраться без помощи из-за рубежа?
Здравствуйте, Лаврентий.
В вашем вопросе больше пафоса, чем вопроса.
"Убийцы и садисты"? Ладно - убийцы, они же все на войне, но почему садисты?
Сотрудники "Гринписа" у меня в романе не делают ни-че-го. Они просто занимаются наукой в стороне от всех. И виноваты лишь в том, что начали понимать суть селератного леса, а потому выступают за прекращение вырубок. Что в этом бесчеловечного?
Я не поверяю свои романы по Уголовному Кодексу и другим казённым документам. Это глупость. И "Гринпис" в моём романе тоже не пользуется популярностью у властей и населения - потому его миссия и прячется.
С чего вы взяли, что я считаю, будто "иностранные некоммерческие организации - это единственная инстанция, которая может спасти русских от русских"? Откуда такие обобщающие политические выводы? Просто передёргиваете или озвучиваете собственные тайные мысли?
Со своими проблемами россияне должны разобраться сами, без помощи из-за рубежа - иначе и быть не может. Только вот почему-то не разбираются.
Здравствуйте, Алексей!
6 февраля этого года я задавал Вам вопрос по прочтенным на тот момент Вашим книгам ("Сердце Пармы" и "Вилы") и просил рекомендовать мне научную литературу, касающуюся практик – с одной стороны, самоуправления, характерного для отдельных идентичностей (территориальных, корпоративных, национальных и религиозных) и их систем ценностей, а с другой – централизации/унификации управления и подавления этих идентичностей. Тогда Вы посоветовали мне несколько Ваших книг и попросили конкретизировать запрос.
За последние месяцы я прочитал "Тобол", "Дебри", "Ёбург" и "Горнозаводскую цивилизацию". Помимо, собственно, художественной ценности, Ваши труды открывают дорогу к познанию многообразия российских идентичностей. Ваши книги помогают понять, насколько Россия разная и сложно устроенная (тем не менее все власти из десятилетия в десятилетие пытаются ее "упрощать"), и представить себе совсем другую страну - в которой разнообразие не подавляется, а охраняется и поощряется. Исторические примеры подобной политики центра, конечно, найти непросто, но все же в отдельные периоды времени можно найти территориально сконцентрированные или рассеянные сообщества, которыми еще "не занялось" или не подавило окончательно централизованное государство.
Кроме Ваших книг я посмотрел почти 150 последних листов вопросов-ответов (до конца 2012 года) и нашел в них полтора десятка трудов историков, которые Вы использовали в своей работе - в основном по уральским казакам и территории нынешней Оренбургской области. А еще - интервью Юрию Дудю от 2019 года, которое я в свое время почему-то пропустил. Спасибо Вам за глубокие и подробные ответы.
Возвращаюсь к конкретизации моего вопроса по научной литературе для моей диссертации. Я решил начать с российского Северо-Запада, и при помощи Льва Шлосберга (когда на него еще не были наложены нынешние ограничения) собрал небольшую библиотеку по истории самоуправления и его подавления на Псковской земле - и чуть-чуть по Новгороду (по нему буду искать еще). Думаю, что следующим шагом было бы правильно обратить внимание на Поморье - опять же, в контексте управления и самоуправления - в динамике. После Поморья, скорее всего, займусь Поволжьем и Южным Уралом (татары, башкиры и не только), а уже затем - Горнозаводским государством Урала. Прошу прощения, что называю объекты интересов столь поверхностно (говоря прямо - по-дилетантски) - мне действительно пока что трудно говорить конкретнее и при этом избегать глупых ошибок. Но по опыту, для формирования структуры объектов хватает нескольких хороших книг с богатой библиографией, из которых вырастает библиографическое дерево, которое разрастается с каждой новой полезной книгой и статьей.
Я понимаю, что подбор рекомендаций по литературе (сейчас прошу только по Поморью!) может занять довольно много времени, поэтому если у Вас его не найдется (или запрос снова покажется слишком размытым) - отнесусь к этому с пониманием.
С уважением,
Александр
Уважаемый Александр.
Поморье - гигантская тема, которую я попросту боюсь трогать, потому что утону в ней: она прекрасна.
Темы Поморья я касался лишь в тех областях, где она сходится с уральскими и сибирскими темами.
Здесь в поморской теме важны два концепта, порождённые Поморьем.
Первый концепт - ушкуйники. Это, так сказать, политэкономия Поморья. Ушкуйники создали "зону влияния" Поморья (например, Вятскую вечевую республику) и породили феномен казачества (сначала на Дону, потом на Яике, потом на Волге). Тему ушкуйничества разрабатывает историк Евгений Бурдин (Е.Бурдин "Герои волжской вольницы", Ульяновск, "Алдоор", 2024).
Волжский извод ушкуйничества породил волжскую судоходную "цивилизацию", над темой которой сейчас работает Е.Бурдин.
Важное ответвление. Про начала яицкого казачества писал Иоасаф Железнов. Яицкие казаки находились в тесном контакте с казахами и башкирами (очень рекомендую академический двухтомник "История Башкортостана с древнейших времён до наших дней", Уфа, "Китап", 2007). Яицкие казачьи бунты и Оренбургская экспедиция в свою очередь породили феномен оренбургского казачества - первого регулярного казачьего войска в России (об этом - Д.Сафонов "Начало оренбургской истории", Оренбург, "Оренбургская губерния", 2003).
Второй концепт - землепроходцы. В этом феномене сочетается поморский экспансионизм, казачья вольница и московское государственничество. Про поморский экспансионизм в какой-то степени пишут А.Ополовников и Е.Ополовникова в замечательной книге "Древний Обдорск и заполярные города-легенды" (Москва, "Ополо", 1998). Также советую книгу М.Кречмара "Сибирская книга" (история покорения земель и народов сибирских); Москва, "Бухгалтерия и банки", 2014. На этапе Ермака-Строгановых и Мангазеи можно сравнивать феномен землепроходцев с Ост-Индской компанией. Дальнейшее формирование сибирской идентичности - В.Софронов "Воеводское управление в Сибири: от возникновения до упразднения" (Тобольск, 2014).
А про собственно Поморье, увы, ничего не могу посоветовать.
Скажите, пожалуйста, какую роль во "внедрении" в массовое сознание "якорной установки" играет язык - в СМИ, литературе, повседневном общении. Служит ли он симптомом происходящих изменений или их причиной? Насколько то, какими словами мы описываем происходящее в обществе и мире, изменяет наше мировоззрение? То, что Вы описали в Вегетации кажется уже неизбежным - удастся ли не поддаться общему одичанию, если контролировать свою речь, как Вы считаете?
Уважаемый Алексей.
Язык играет очень важную роль. Об этом писали многие лингвисты и антропологи, лучше читать их исследования. Язык снимает этические запреты. Тут, мне кажется, работают четыре стратегии.
Пафос - он превращает преступление в подвиг.
Эвфемизмы - они купируют естественный страх (не "взрыв", а "хлопок", не "мёртвый", а "двухсотый" и т.п.)
Экспрессия - она поднимает градус агрессии.
Брань (мат) - брань есть язык брани, войны. Мат в быту превращает войну в быт, в норму.
Мировоззрением занимается пропаганда. А почву для него готовит язык по этим четырём стратегиям.
Здравствуйте, уважаемый Алексей Викторович! В Перми наконец-то открыли памятник Исмагилу Тасимову
В связи с этим я хотела бы спросить как Вы к Тасимову относитесь как к рудопромышленнику и передовому человеку своего времени. Случайность ли то, что о нем нет ни малейшего упоминания в серии "Хребет России"?
Уважаемая Алия.
Я считаю Исмагила Тасимова выдающимся промышленником XVIII века, незаслуженно забытым в Пермском крае (хотя в Башкортостане его помнят). Тасимов - не та фигура, про которую надо было рассказывать в "Хребте". Но вот в "Горнозаводской цивилизации" я о нём сказал (новелла "Заводские промыслы").
Здравствуйте, Ирина.
Спасибо за предложение: оно очень приятное и интересное. Но к сожалению пока - нет.
Здравствуйте, Алексей Викторович! Американский детективщик Микки Спиллейн в одном из интервью сказал, что для него работа над новым романом, начинается с конца - первым делом придумывается и пишется финальная сцена, а уж потом всë остальное. А как пишете Вы? Строго по порядку или произвольно?
Здравствуйте, Сергей.
Всякий раз индивидуально, однако по большей части я пишу в естественном порядке - от начала до конца (хотя порядок может быть примерно такой: ...21, 22, 23, 25, 24, 26, 27...). Но финал я тоже обязательно придумываю в самом начале, хотя и не пишу.
