Уважаемая Екатерина.
Я считаю, что текст весьма зависит от способа написания. Например, предложение - это столько, сколько человек может сказать на одном вдохе и сколько может написать на одном обмакивании пера в чернильницу. Этими сугубо утилитарными соображениями обусловлена структура и периодизация нашей речи до сих пор. И я всегда учитываю это соображение, когда пишу. Хотя пишу, разумеется, не чернилами. Пишу на компьютере в "Ворде". В молодости писал ручкой в тетради. Потом, когда обзавёлся ею, на пишущей машинке. Появился компьютер - сразу освоил и его. Но ритм повествования всё равно выработан традиционной культурой, то есть протяжённостью вдоха и запасом чернил на пере.
И не знаю, насколько это возможно, хотелось бы прокомментировать вашу дискуссию с пользователем Канат. Советую Канат почитать работы Шмида ("Нарратология") или Тюпы ("Введение в нарратологию") или Успенского ("Поэтика композиции") по нарратологии. Там будет всё очень понятно со временем. А в Географе приём со временем -- просто шедевр! Замечательно помогает посмотреть на Служкина его же глазами. Поступки героя становятся мотивированными. Автор в третьеличном повествовании нейтрален, не показывает своё отношение к персонажу, и у читателя может сложится впечатление, будто он шутливый неудачник. Но вот перволичное повествование полностью отменяет такую интерпретацию, так как мы уже понимаем ход мыслей героя, его ценностные ориентиры. Здесь мы видим его уже как учителя, который "ничему не учит", кроме как жить свободно, рисковать, выходить из сложных ситуаций. И как горячо любящего человека, глубоко романтичного и при этом всегда стремящегося к Свету. И хочется отметить, что авторское решение показать детство героя один фрагментом также чудесно. Спасибо вам, Алексей Викторович! Вы для меня самый яркий и интересный представитель современного романа, немало сделавший для развития этого жанра.
Уважаемая Екатерина.
Спасибо.
Добавлю и свои три копейки.
При повествовании от третьего лица я нигде не говорю о внутреннем состоянии Служкина. Нет фраз типа "Служкин подумал", "Служкину показалось", "Служкин почувствовал". При повествовании от третьего лица читатель видит Служкина исключительно внешне.
Фрагмент с детством героя нужен не для красоты. Я описал три "судьбы" Служкина: в детстве, в обыденной жизни и в походе. И все три "судьбы" имеют одну и ту же драматургию. Поэтому Служкин говорит: "Нужно меняться, чтобы стать человеком, и нужно быть неизменным, чтобы оставаться им".
Здравствуйте, Алексей.
Я давний поклонник вашего творчества. Любимые произведения - романы "Географ глобус пропил" и "Тобол". Недавно прочитал "Летоисчисление от Иоанна". На мой взгляд, Лунгин удачно передал атмосферу. Впрочем, как и Велединский в своей экранизации "Географа". А вот с "Тоболом", как ни странно, ничего не получилось. Сценарий и режиссура оказались не на высоте. Да и кастинг тоже. При вполне достойных боевых сценах. При великолепном исходном материале. Визуально и психологически выигрышные сцены, когда Пётр I срывает с виселицы покойника или когда Иоанн стоит на берегу "реки мёртвых" Батурина, в фильме отсутствуют. Думаю, что не вошли они и в сериал. Читая сцену исцеления Митрофановны я плакал!) То есть испытал катарсис, как и положено при приобщении к великому. Ничего похожего в фильме я не увидел. Уверен, что не увижу и в сериале. Сцену гибели Петьки ухитрились снять просто убого. Этого замечательного нарастания напряжения: "Чего барабанщик колотит?.. Тревогу он бьёт, что ли?.. Эй, на воротах! Затворяй!.. К пушке, Антоха!.. Эй, драгуны, отзовись!.. Пали, Антоха! Господи, спаси барабанщика!" - нет от слова "вообще"!(
Я понимаю, что вы, Алексей, к кинопроизводству имеете отдалённое отношение, но, тем не менее, хочу предложить вам, а вернее, тем, кто в дальнейшем возьмётся экранизировать вашу прозу, себя в качестве режиссёра. Я выпускник ВКСР (мастерская В.В.Меньшова), готов прислать вам ссылки на свои работы. Но главное - я люблю ваше творчество, а это необходимое условие, невыполнение которого чревато такими катастрофическими неудачами, коей стал, увы, и фильм "Тобол".(
С уважением, Евгений
Уважаемый Евгений.
Спасибо за хорошее отношение, мне очень приятно.
Боюсь, что у вас не совсем верные представления о роли писателя в экранизации. Писатель не выбирает режиссёра. Писатель выбирает компанию, которая будет снимать фильм, а компания выбирает режиссёра. У писателя могут спросить мнение, но оно не будет решающим. Так что если вы захотите экранизировать какое-либо произведение, разумнее через автора следить, кому будут проданы права, и дальше вести переговоры уже с компанией-правообладателем.
Уважаемый Александр.
Электронной версии "Географа" на рынке пока нет. Появится позже. "Географа" никто не сокращал и не переписывал за меня - я не жертва издательского произвола, так что те версии, которые выложены официально, и есть "полные авторские редакции".
Уважаемый Сергей.
Спасибо за такую добросовестность. Но деньги мне переводить некуда. Я так и не привинтил к этому сайту электронный кошелёк.
Здравствуйте Алексей
У меня вопрос по согласованию времен. Я знаю, что многие писатели стараются оставаться в одном времени. Вы пишите «Географ глобус пропил», Дмитрий Быков «Июнь», Э. Хемингуэй рассказы - в прошлом времени, и вы всю книгу остаетесь в прошлом времени. Гузель Яхина пишет «Зулейха открывает глаза» в настоящем времени, и она остается в настоящем времени. Но есть писатели, например, Элис Манро в цикле рассказов «Ты кем себя воображаешь?» рассказывает в прошлом времени, но в некоторых местах переходит на настоящее потом снова возвращается в прошлое. Антон Чехов в рассказе «Святой ночью» пишет от первого лица в прошлом времени, но при описании церкви переходит на настоящее время, потом возвращается к повествованию в прошлом времени. Я работаю над одной историей, где я пишу в прошлом времени, но в определенных местах интуитивно я перехожу в настоящее. И у меня вопрос – грамотно ли это?! Есть ли какие-то правила «согласования времени», когда можно это делать, а когда нет. Может вы подскажете какую-то книгу или статью по этому вопросу. Заранее большое спасибо!
Уважаемый (ая) Канат.
Поправлю вас. "Географ" написан и в прошлом времени, и в настоящем. Когда повествую я (автор) - то время прошлое, когда герой (Служкин) - то настоящее. Логика проста: автор рассказывает историю, которая ему известна (следовательно, уже прошла), а герой описывает то, что с ним происходит здесь и сейчас. Время и лицо определяется художественной позицией автора, его отношением к истории и читателю. Определитесь с отношениями - и поймёте, как писать. Если вы хотите выложить своего героя с потрохами "в натуральном виде" - тогда пишите от первого лица. Если хотите объяснить его читателю - тогда от третьего. Если хотите добиться эффекта присутствия, то используйте настоящее время. Если хотите некой объективации - то прошлое время. Нормативно всё, если соблюдать правила русского языка.
Уважаемый Владимир.
Я люблю мистику, и люблю совмещать её с историей. А фэнтези вообще не люблю. Поэтому классического фэнтези у меня не будет никогда.
Уважаемая Татьяна.
Роман "Тени тевтонов" должен появиться осенью в виде аудиосериала на платформе "Storytel". Через пару месяцев после этого он выйдет и в виде обычной книги.
Безусловно, хороше исследование строится на изучении не только всего корпуса художественных текстов, но и различных метатекстов (назвоём это так, текст о тексте). Но позвольте уточнить: вы считаете, что такое "включение" детали является обязательным именно в современности? Потому как Толстой, к примеру, пытался всем доказать, что "Анна Каренина" -- это роман о вреде разводов, а не всё, что остальные надумали там себе. Но, как показывает время, Анну Каренину воспринимают как угодно, но только не как предостережение против разводов. Получается, что бы там не хотел сказать Толстой, интерпретация делает смысл более широким. Извините, я здесь не пытаюсь вам доказать, что вы не правы, я с вами согласна по поводу ваших текстов, но немного наглею и расширяю вопрос до литературы вообще.
Уважаемая Екатерина.
Мне кажется, что правы и вы, и я.
Безусловно, автокомментарий может быть весьма своеобразным. Провокационным или эпатажным. Но дело в том, к чему он, так сказать, прилагается. Если автор комментирует мораль своего романа, то подобный комментарий - дело спорное. В морали читатель (рецензент) может разобраться и сам. Но если автор комментирует литературоведческие основы своего произведения, то это важно. В случае "Географа", называя литературного предшественника своего главного героя (князя Мышкина), я не комментирую мораль. Мораль является производным от правильного понимания героя, а указание на предшественника и формирует правильное понимание.
Я не раз сталкивался с неверным позиционированием произведения именно в силу того, что читатель (рецензент) не знает бэкграунда. Например, если не знать, что "Золото бунта" в языковом смысле сконструировано по книге Владимира Даля, то можно решить, что этот роман сделан в традиции этнографического бытописательства а-ля Мельников-Печерский или Мамин-Сибиряк, а не в парадигме постмодерна в духе Умберто Эко. Если не знать, что "Пищеблок" иллюстрирует борьбу мемплексов по Ричарду Докинзу, то можно решить, что этот роман - пустое развлекалово про вампиров. И зачастую указать на бэкграунд может только автор.
Наш мир информационно очень разнообразен. Мы уже не живём в неком общем поле смыслов, как было до интернета. В романе "Псоглавцы" у меня три героя смотрят на фреску святого Христофора, а видят разное: один - Анубиса (это знаток мифологии), другой - гнолла (знаток компьютерных игр), третий - оборотня (знаток масскульта). Эти три моих героя живут в разных информационных и смысловых пространствах. Современность позволяет это, потому автокомментарий и оказывается полезен читателю (и необходим исследователю). Культурная ситуация до интернета была гомогенна. Литература могла обходиться без автокомментария. С интернетом мы стали жить в параллельных реальностях. Автокомментарий позволяет найти правильную. В идеале автокомментарий вовсе не навязывает оценок. Он позволяет, по заповеди Пушкина, судить произведение по законам, содержащимся в нём самом. Он определяет генетику текста, а не ставит диагноз.
Очень приятно поговорить с вами обо всём этом, спасибо.
Алексей добрый день! Моё имя Юрий Волков, я служил в Кундузе с мая 1981 по июль 1983 г
у меня очень много живых воспоминаний о том времени,к примеру я с водителем на одной машине ехали в командировку из Кундуза в Термез и обратно,на обратной дороге я наклонился посмотреть на фирму джинсов и в это время пуля пробила даже не лобовое стекло о выше и отрекошетила в сторону моей головы,если бы я не пригнулся... Поэтому я полюбил фирму MONTANA и уверовал в судьбу...
Я военный на пенсии в звании капитана,я два раза посмотрел Ненастье...я родился в Ленинграде, и пока был комсомол,как не странно в 1988 году у нас было место для встреч чем могли мы помогали за счёт спонсоров у нас не было проблем с властью Питер...вечно франдирующий город,кроме Петра его все не любили,а я родился....отвлёкся,сорри,сейчас зимую в Таиланде если Вам интересна ещё афганская тема могу ....ездил к своей девушке 60 км по минной дороге один ну что бы вы поняли меня- я афган принял как конскистаторы приплывшие в америку...
.мне был 21 год.. через 3 месяца я всё понял и стал фаталистом...
Уважаемый Юрий.
Спасибо за такое внимательное отношение к моему роману.
То, что вы рассказываете, - очень интересно и важно. Лично я к теме Афгана уже не вернусь: я закончил её для себя пять лет назад, когда дописал роман. Но может быть вам самому написать воспоминания?
Спасибо большое за ответ, Алексей Викторович! Приятно, что вы аргументировали свою точку зрения, так как некоторые другие писатели отвечают надменно-размыто.
А по поводу "игнорирования", мне кажется, это, в целом, проблема терминологии и неразличения автора биографического и автора в тексте, тяготение анализа текста к обычному рецензированию (=высказыванию своего мнения вместо аргументов и фактов). Увидеть Зилова в Служкине может каждый, другое дело, что можно провести сравнительный анализ Зилова, Служкина и Мышкина, а можно просто высказаться.
Так что обещаю Вам, что не буду (если все-таки пойду дальше учиться) скатываться в отсебятину при анализе ваших работ!:)
Уважаемая Екатерина.
Что ж, ваше обещание вселяет надежду.
Правда, я хотел бы уточнить. Дело не в неразличении "автора биографического и автора в тексте" (не в том, что критик считает героя романа альтер-эго писателя). Дело в том, что при профессиональном разборе произведения необходимо учитывать автокомментарий, если он есть (а в моём случае он есть всегда). При наличии автокомментария анализ произведения строится по особой стратегии: а) что хотел сказать автор - это из автокомментария; б) что сказал - по мнению критика; в) какие выстраиваются культурные взаимосвязи - по мнению автора и по мнению критика. Пренебрегать мнением автора непрофессионально. Представьте, что вам дали некую деталь и предложили поставить её на своё место в некий механизм. Механизм - это культура, деталь - это роман. Автор знает, где должна стоять эта деталь. Только тогда, когда деталь встанет на своё место, будет понятно, выполняет ли она свою функцию - работает ли механизм. Деталь можно запихать и не туда, куда надо, но тогда механизм будет работать плохо или вообще не заработает, а деталь будет выглядеть неправильной. Аналогия несколько кривоватая, но, думаю, понятна. В мире, перенасыщенном информацией, случается, что только автор знает, как надо "включать" его произведение. Поэтому не мешает спросить автора, а не тыкать подряд во все кнопки, надеясь угадать.
Здравствуйте, Алексей Викторович! Пришёл мне на ум весьма странный вопрос. Я пишу в этом году диплом по вашему творчеству, поэтому прочитала множество и других литературоведческих работ по различных текстам. И стало интересно: скажите, пожалуйста, как вы относитесь к тому, что написано в этих статьях/диссерах/курсовых и т.д.? Не к тому, что они вообще пишутся, а именно к информации. Как известно, реципиент всегда "додумывает" текст, а по Бахтину так вообще интерпретация важнее самого текста. Поэтому так и подмывает узнать, что же думает сам Писатель об этих интерпретациях. Заранее спасибо за ответ!
С уважением,
Екатерина.
Уважаемая Екатерина.
Вы задали очень интересный вопрос.
Подобные работы я давно перестал читать, потому что не вижу в них коммуникации со своими высказываниями.
Дело в том, что я пишу не в приступе буйного помешательства, когда не ведаю, что у меня получится и куда кривая вывезет. Я тщательно разрабатываю идеологию, сюжет и систему образов. Я знаю, что я говорю. И я всегда могу аргументировать свою точку зрения примерами из текста. По правде говоря, я сомневаюсь, что кто-либо сможет дать более адекватную интерпретацию моих произведений, чем моя интерпретация. Словом, я сам себе литературовед и рецензент. И я непременно озвучиваю свои объяснения на каком-нибудь общедоступном и популярном ресурсе. Бывает, просто вкратце пишу их на обложке книги с задней стороны. Вот такой я педант.
Поэтому к чужим разборам своих произведений у меня два требования. Первое: чтобы они были аргументированы не хуже, чем мои собственные разборы. Второе: чтобы учитывались (желательно – оценивались) мои аргументы. В современной информационной ситуации профессиональный авторский автокомментарий важен не меньше самого произведения. Однако ныне главная стратегия литературоведческой работы – игнорирование авторского автокомментария, даже если он напечатан на обложке.
Возьму образцовый пример – «Географа». Я как автор заявляю: «Мой герой восходит к образу князя Мышкина». Рецензент пишет: «Своего героя автор возводит к образу Виктора Зилова». Меня не опровергают – меня просто игнорируют. И это не бахтинское «додумывание» текста, потому что мой автокомментарий – часть того же текста. Это просто непрофессионализм. А точнее – догматизм. С догматиком же общение невозможно. Да и неинтересно. И не важно, хорошие оценки даёт догматик или плохие. У догматика всё равно нет контакта с реальностью.
Уважаемый Алексей Викторович!
Вы когда-то писали научную фантастику, и наверняка задумывались над "главным космическим" вопросом об иных
цивилизациях, в частности, сформулированным Энрико Ферми: "Ну и где они все?"
Если нет возможности "порассуждать" на эту тему, то какой ответ Вам ближе:
1.Мы одиноки или почти одиноки (разделены миллионами световых лет) во Вселенной.
2.Земля - космический "зоопарк".
3.За пределами Солнечной системы ы наблюдаем не реальность, а некую компьютерную имитацию (вариант "зоопарка").
4.Все цивилизации настолько разные, что не способны на расстоянии различить друг друга.
5.Они давно уже здесь.
Уважаемый Валерий.
Мне ближе первый и четвёртый вариант.
Но в принципе это не самый важный для меня вопрос.
Алексей Викторович, скажите, пожалуйста, должны ли политические взгляды писателей оказывать влияние на восприятие читателями их произведений и отношение читателей к ним?Очень часто я встречаю людей, которые не хотят даже начинать знакомство с творчеством определенных писателей, политическая позиция которых не схожа с их позицией. О чем это говорит?Очень интересно узнать Ваше мнение по этому поводу. Заранее спасибо за ответ.
Уважаемый Вадим.
Хотелось бы ответить "нет". Политические воззрения писателя не должны влиять на читательское восприятие произведения, тем более, если произведение вообще не про политику. Гомер был за рабовладение, Шекспир - за монархию, а я - за свободу и демократию, ну и что? Омар Хайям - мусульманин, а я - православный, ну и что? Вроде бы, ситуация очевидна.
Но не совсем так. Если писатель - сторонник людоедской идеологии (например, нацист), то не стоит читать никакие его произведения, даже воспевающие красоту роз на рассвете. Это бойкот.
В России всё всегда с перехлёстом. Любые воззрения, альтернативные твоим, приравниваются к людоедским. А бойкот из отчуждения превращается в агрессию, направленную либо на статус человека ("он предатель!"), либо на способности ("он бездарь!").
Причина перехлёста - вовсе не "загадочная русская душа". Причина - комплекс неполноценности. Невозможность самореализации. Например, я хочу, чтобы в России был царь. Но нет вменяемой монархической партии, в которую я мог бы вступить. Нет никакой реальной работы, которая укрепляла бы в обществе монархическую идею. У меня даже нет денег, чтобы съездить в Питер и поклониться надгробиям в Петропавловском соборе. Я лишён всякой возможности воплотить свои убеждения в дела. Я страдаю комплексом неполноценности. Единственное, что я могу, - объявить Маяковского людоедом и бездарем. Так что позиция "не читаю по политическим соображениям" означает, что ты никому не нужен.
Уважаемый Виктор.
Эта книга ещё не написана, она не может быть доступна.
