продюсерский центр
ИЮЛЬ

Алексей
Иванов

Творческое поведение писателя как форма автокомментария: случай Алексея Иванова

+7 (912) 58 25 460

1snowball@mail.ru

Instagram

Творческое поведение писателя как форма автокомментария: случай Алексея Иванова

Формы проявления авторефлексии, воплощающейся в автокомментирование1, во многом обусловлены конкретно-исторически, связаны со спецификой функционирования писателя как деятеля особым образом организованного социокультурного пространства. В современном литературном процессе с характерным для него постоянным и частым вбрасыванием на рынок все новых имен и текстов принципиально важной становится задаваемая извне стратегия обеспечения максимально продолжительного рыночного успеха. Ее важной составляющей является превращение художника в медийную фигуру, когда социальную авторитетность в широких читательских кругах получает лишь тот литературный деятель, кто попадает на экраны телевидения, страницы еженедельной прессы, популярных журналов. Для того, чтобы быть замеченным читателем-неспециалистом, писатель должен стать узнаваемым сначала как автор, связанный с определенным набором текстов, а потом и как интересная сама по себе биографическая персона.

В этих условиях важнейшим способом автокомментирования становится творческое поведение, когда творчество и биография писателя последовательно и очевидно обусловливают друг друга, а образ автора формируется не только и не столько его художественными текстами, сколько его участием в разного рода медийных практиках, представленным аудитории кругом общения и т.д. Публикуемые художественные тексты становятся своего рода информационным поводом, а сам писатель из скрытого в тени своего текста автора превращается в персону с лицом, биографией, мнением, отдельным от того, что выражено им в романе, рассказе или пьесе в специфически литературной, то есть непрямой форме.

Сам факт попадания в число медийных лиц в отдельных случаях спровоцирован неожиданным читательским успехом того или иного текста, но чаще оказывается элементом продуманной издательской стратегии, которая может быть более или менее плотно соотнесена со стратегией авторской. В любом случае автор, передающий свой текст в издательство, то есть рассчитывающий не на отложенный, а на актуальный спрос, и издательство заинтересованы в конечном итоге в успешных продажах книги и дальнейшем удачном сотрудничестве, способствующем приросту и экономического, и символического капитала. Это способствует известному согласовыванию политики издательской «раскрутки» имени писателя и тактик авторского самопредставления.

Авторитет профессии писателя в России традиционно высок, поэтому деятели литературы практически не оказываются ньюсмейкерами в житейски-биографической своей ипостаси: на страницы даже «желтой» прессы крайне редко поступает информация об их женитьбах / замужествах, разводах, романах, рождении детей, обустройстве домов и т.п. «Скандальные» факты, связанные с жизнью и творчеством наиболее известных авторов, в том числе и классиков, обычно становятся достоянием широкой публики посмертно. Социальная роль российского литератора – быть «властителем дум», хотя и реализуется в современном культурном пространстве значительно слабее, чем раньше, продолжает исполняться хотя бы в том, что писатель по-прежнему выступает в качестве человека, чье мнение по различным вопросам ценится не только за оригинальность содержания, но и за отточенность формы, и интересно публике2.

Основные новости, связанные с ныне живущим писателем, кроме информации о выходе новой книги, обычно облекаются в форму интервью, где писатель отвечает на вопросы самого разного толка, размышляет о своем и чужом творчестве, судьбах страны и т.п. Информацию подобного рода можно рассматривать как своего рода автокомментирование. Самообъяснения в таких условиях могут, конечно, быть добровольными, но чаще автор ставится в ситуацию долженствования, ему приходится регулярно представлять свое мнение в СМИ. Несмотря на известную принудительность такого автокомментирования, писатель получает возможность и для самовыражения, и для моделирования в сознании широкой публики своего образа, выбирая соответствующие автобиографические фрагменты, акцентируя отдельные положения своей творческой позиции.

Оставаясь автором собственно художественных текстов, писатель, конечно, становится объектом чужих оценок, его тексты используются в контексте реализации чужих интересов. Но и в таких условиях, подчиняясь издательской стратегии «раскрутки» или соответствуя складывающемуся в критике образу, повинуясь принятым в медиа-среде требованиям самопредставления, автор более или менее обстоятельно рассказывает свою биографическую историю, объясняет причины и порядок написания текстов, через это придавая понятную стороннему наблюдателю логику своему творческому пути и своей позиции, поясняя свое место в культурном пространстве, определяя занимаемую им нишу, делая законным само ее существование. Сами художественные тексты в этом случае выполняют функцию дополняющую, писатель, представляя их и себя, решает, судя по всему, целый ряд задач, в том числе и утилитарно-прагматического свойства, главной из которых, на наш взгляд, становится приобретение важной в современном разновекторном обществе функции экспертав том или ином вопросе3.

Рассмотрим один из частных случаев, являющийся, на наш взгляд, характерным для современной литературной ситуации, на примере живущего в Перми прозаика Алексея Иванова. Известность приходит к А.Иванову после публикации в 2003 году в московском издательстве «Пальмира» романа «Сердце Пармы». Роман был номинирован на несколько престижных премий, творчество писателя кажется столь перспективным, что санкт-петербургское издательство «Азбука» начинает выпускать авторскую серию текстов А.Иванова4.

Если в ноябре 2004 года литературный обозреватель «Афиши» Л.Данилкин упоминает «квалифицированного реалиста» А.Иванова в ряду с другими «бесспорными профессионалами», которые никогда «не будут суперзвездами», то уже с осени 2005 года в литературных изданиях появляются заголовки «Ажиотаж вокруг романа»5, «Роман “Золото бунта” стал настоящим триумфом»6. С 2005 года появление каждого нового текста А.Иванова сопровождается рецензиями в авторитетных СМИ, а писатель становится медийной фигурой, о чем свидетельствуют, в частности, интервью с ним, информация о нем и его книгах, появляющиеся в популярных аналитических, а позже и «глянцевых» изданиях7. В таких условиях автокомментирование превращается в важнейшую составляющую его творческого поведения.

Путь Алексея Иванова в литературу в целом типичен для многих современных авторов: высшее гуманитарное образование – локальная известность – благословение известного писателя, в данном случае бывшего пермяка Леонида Юзефовича – бурный успех одного текста – закрепление этого успеха изданием старых, регулярным появлением новых произведений, переизданиями, информацией об очередных планах и проектах: готовящихся экранизациях, кино- и телепроектах, функционирование Интернет-сайта и т.п. Подобный успех был бы вполне естественным, если бы первые книги, принесшие А.Иванову успех, не представляли собой достаточно трудночитаемые исторические романы.

Что позволило А.Иванову стать модным писателем? Если отбросить в сторону не лишенные оснований предположения о механическом манипулировании им в целях лоббирования интересов той или иной литературной группы, несложно заметить, что этому, во-первых, благоприятствовала общественно-политическая конъюнктура, а во-вторых, сам писатель сделал немало для создания своего запоминающегося образа в сознании читателя.

Иванов предстает перед читающей публикой как писатель «с темой» и «в образе». Каждый новый его текст сопровождается рядом поясняющих интервью, а романы сопровождаются публикацией дополняющих их текстов non-fiction, в которые также инкорпорирован автокомментарий. Темой А.Иванова стала история Урала. Он вошел с ней в литературу, в статьях и интервью многократно повторял, что является открывателем новых смыслов уральской истории. Образом А.Иванова стал образ принципиального провинциала. Смысл имперской истории с позиции жителя середины империи является своего рода содержательной основой автокомментариев писателя.

Редко давая конкретно-исторические комментарии к своим романам, полным лингвистических и этнографических загадок, тем самым намеренно оставляя читателя наедине с воссоздаваемыми «темными» страницами истории, Иванов охотно рассуждает о концептуальном смысле того видения российской истории, которое предлагает, о своем давнем интересе к проблеме, фактически подкрепленном историческими изысканиями, без которых было немыслимо написать исторические романы. Он предстает автором, для которого важно, что Урал – край с историей, которая нуждается в переописании с позиции современного человека, чуткого к идеям национального, государственного, дискурсивного. При этом уникальное уральское у него является проявлением российского, предлагается позитивное конструирование национальной истории через идею государства, в котором периферия, оказываясь формально репрессированной, имеет право на свой голос и реализует это право.

Актуальность этой проблематики в общественной жизни России середины 2000-х годов совпадает со взлетом популярности Иванова среди критиков, когда тексты А.Иванова перестают именовать «лингвистическими казусами» и начинают говорить о новой литературной «звезде», непосредственно обратившейся к геополитической проблематике. Образ писателя-государственника соответствовал существующему в обществе 2004 года социальному заказу, он воспринимается как позитивный и в современном социально-политическом контексте. Неоднократно проговариваемая в СМИ мечта о сильном государстве с мощными региональными центрами как будто изначально заложена в созданные писателем тексты на исторические темы.

Характерно, что тексты ивановских автокомментариев и сторонних интерпретаторов его творчества – известных критиков следуют буквально вперемежку, так что трудно определить, задает ли писатель сам определенную смысловую рамку своим критикам или же подхватывает предложенные ими трактовки его текстов, развивает, адаптирует их для широкой публики, в известном смысле освящая их своей авторской волей, поскольку автокомментарий имеет все основания претендовать на подлинно верную интерпретацию текста8.

Подобное единомыслие автора и авторитетных его интерпретаторов утверждает в читательской аудитории некое совокупное знание о проблематике творчества А.Иванова, закрепляя в сознании читателя содержание извлекаемых из них значений. Когда единодушная, существующая по принципу взаимодополнения интерпретация и оценка ивановских текстов, предлагаемая критиками различных «нишевых» СМИ от «Афиши» и «Русского Newsweek» до женского журнала «Gala» и мужского журнала «Maxim», подтверждается самим автором, у широкого непрофессионального читателя вряд ли появится сомнение в правомочности выраженных в тексте концепций. В результате складывается убедительный образ литератора, усомниться в значении которого для современной общественной ситуации не представляется возможным.

Как уже отмечалось, позиция писателя, определяющая интерпретативные рамки местного контекста, задается как позиция принципиального провинциала. Образ А.Иванова, создаваемый им в автобиографически-контекстуальном комментарии, подчиняется теме истории Урала. Официальная биография А.Иванова, ставшая неотъемлемой частью «авторской» серии его книг, лаконична.

Алексей Иванов родился в 1969 году в Перми, в семье инженеров-кораблестроителей. После школы поступил на факультет журналистики Уральского университета (Свердловск), однако диплом защитил на факультете истории искусств. В те же годы дебютировал с первой повестью на страницах журнала «Уральский следопыт». Вернувшись в Пермь, Иванов сменил немало профессий: работал сторожем, школьным учителем, журналистом, преподавателем университета, а также гидом-проводником в турфирме, что привело его к увлечению краеведением. В процессе работы над романом «Сердце Пармы» организовал детский художественный краеведческий музей. В 2003 году в Перми вышла первая книга писателя. Иванов – лауреат литературных премий «Эврика!», «Старт», «Ясная Поляна», а также премий имени Д.Н.Мамина-Сибиряка и П.П.Бажова.

Собственно говоря, кроме этой, никакой другой информации в печати о биографии Иванова не появляется, вот только городом рождения первоначально назывался Горький. Неопределенность указания на место рождения характерна, так как важнейшей характерологической чертой Иванова как лица с биографией является то, что он пермский писатель.

Поскольку превращение лица публичного в лицо медийное требует броскости и определенности оценок, образ провинциала приобретает особое значение. Писатель акцентирует постоянство места жительства в пригороде Перми. В фотопортретах А.Иванова подчеркиваются обыкновенность и бесстильность одежды. Важнейшими составляющими внешнего облика оказываются принципиальная негламурность, лысина со лба, прищуренный взгляд сквозь немодные очки. Сложно говорить о том, какую роль сыграл Иванов в создании этого визуального образа, но частота его тиражирования показывает, что, видимо, он был им поддержан.

За подчеркнутой провинциальностью стоит представление А.Иванова о наиболее продуктивном, с его точки зрения, типе писательского поведения, о котором он неоднократно говорил. Речь идет о писателе, живущем в провинции, о которой он пишет, знатоке своего места, для которого происходящее на Родине – не экзотика, а материал для самопознания. Ивановым этот тип поведения связывается с уральским гением места П.Бажовым, об интересе к творчеству которого он неоднократно писал, на тексты которого он неоднократно ссылается, давая своего рода подсказки, как следует воспринимать его собственные книги: видеть за увлекательными сюжетами глубокое знание жизни, честность и самостоятельную историческую концепцию.

 А.Иванова начали «раскручивать» именно как автора-провинциала с исторической концепцией общероссийского масштаба. На первоначальном этапе, судя по отголоскам в местной пермской прессе, в процессе продвижения А.Иванова некоторое участие приняла администрация Пермской области, разумно разглядев в исторических произведениях молодого прозаика средство всероссийского продвижения нового административного образования – Пермского края. В первых, достаточно робких автокомментариях, представляюших пересказанные журналистами реплики писателя, А.Иванов, отвечая на косвенные упреки, почему именно его решила поддерживать администрация края, объяснял, что это будет «кампания внутриполитического звучания, формирующая нравственные ориентиры в регионе, а на всероссийский рынок производящая продукт под названием “Пермский край”»9. Судя по всему, тема государственной поддержки «брэнда» «Алексей Иванов» достаточно широко обсуждалась в регионе, и у самого писателя отторжения не вызывала10, хотя позже он будет открещиваться от образа писателя, использовавшего для своего продвижения административный ресурс.

В этом нет внутреннего противоречия. Будучи трезво мыслящим человеком, прекрасно отдающим себе отчет в том, какую роль играют в современном литературном процессе критики11, медиа, как важна для никому не известного автора поддержка любого рода, А.Иванов настаивает на независимости своей внутренней позиции, которая может совпадать или не совпадать с интересами различных социальных или административных групп, но которая, тем не менее, является органически ему присущей. Писатель подчеркивает свою готовность высказывать свое мнение в интересах максимально широкого его распространения в любых заинтересованных аудиториях, и постоянно подчеркивает, что для доказательства своей правоты он готов использовать различные ресурсы, оказывающиеся в его распоряжении12.

 Чтобы сделать свою геополитическую и историческую концепцию более явной, А.Иванов выбирает такую специфическую форму автокомментария, как его документальная книга «Message: Чусовая» (2007). Основанная на ивановском же путеводителе по Чусовой «Вниз по реке теснин», вышедшем в 2004 году, эта работа выполняет принципиально иные – не связанные с утилитарными целями функции. Ее задача – закрепить образ писателя как певца «уникальной уральской реки», связывающей восток и запад Урала, Европу и Азию. В этом тексте писатель проговаривает еще одну важную для него геополитическую задачу – реабилитировать Пермский край.

Иванов вступает в борьбу за символический статус территории, которая носит неявный, но от этого не менее напряженный характер, поскольку результатом противоборства оказывается превращение определенного географического пространства в культурно значимое «место», наделение его смыслом. Победитель получает право считаться создателем доминирующей точки зрения на регион, тем самым приобретая известную власть над переосмысленной, то есть «завоеванной» землей. Отталкиваясь от существующих в культуре образов Урала (Урал – край горных мастеров; Урал – граница Европы и Азии; Урал – опорный край державы), А.Иванов не оспаривает только последний. Причины этого понятны: первые два образа связаны с горным Уралом, тогда как Пермский край остается в широком читательском сознании невидимым, нуждающимся в открытии. Писатель стремится вывести регион с периферии, сделать его – пусть символически – центром важнейших для России культурных столкновений. По сути дела он занят перераспределением тех значений, которые были присвоены территории Урала13.

Центральная «уральская» идея Иванова – возвращение Пермскому краю его исторического «места». Исходя из популярной идеи культурных процессов, в частности, процесса производства и воспроизводства определенного типа характера в контексте природы, он отчетливо разделяет жителей восточного и западного Урала. В интервью 2005 года для «внутреннего» локального издания Иванов рассуждает о том, что «ландшафт … формирует … темперамент и способ мышления», поэтому западный склон Урала «медленный, пологий, покатый» порождает определенный характер: «мы долго запрягаем, не можем раскачаться, и город у нас чиновничий, с волокитой, с бюрократией». Восточный же склон, где «Уральский хребет резко обрывается крутыми склонами в Западно-Сибирскую низменность и на внезапном перепаде высот из недр земли вываливаются все земные сокровища», порождает «компактный, энергичный, сжатый» город, населенный энергичными предприимчивыми людьми14. В книге «Message: Чусовая» и сопровождающих ее авторских комментариях внутрирегиональные характеристики меняются: «На Чусовой ниже поселка Кын, в Пермской области, крестьяне даже картошку продают на треть дешевле, чем в Свердловской области, – ну нету в них “деловой жилки”! <…> Зато здесь умели красиво петь “по крюкам”, красиво вышивать, писать иконы, вырезать “пермских богов”, печатать книги и вообще заниматься “душеполезными” делами. <…> Пассионарность менталитета Восточного Урала, конечно, прагматична, утилитарна. Но для индустриальной цивилизации интересы “базиса” всегда актуальнее интересов “надстройки”»15. «Духовность» пермяков, противопоставленная «утилитарности» екатеринбуржцев, подкрепленная соответствующей интерпретацией истории (противопоставление Демидовых – Строгановых, апелляция к расхожим представлениям о Б.Ельцине и т.п.) – все это есть еще один вариант уральской мифологии, позволяющий расшатать привычные представления о регионе.

В статье 2007 года, опубликованной в журнале «Урал», развивается та же тема, только писатель косвенно отвечает критикам своей концепции: «Автор не “передергивает”, не подбирает события с каким-то коварным умыслом. Автор даже не лезет в спецхраны или семейные архивы. Автор предлагает просто компиляцию известных фактов, которые, однако, оказываются красноречивее многих ангажированных утверждений». Сделанные им выводы на сей раз смягчены: «И дело вовсе не в том, что “лучше”, а что “хуже”. И у того, и у другого состояния духа есть и хорошие стороны, и плохие. Дело в том, что надо всегда помнить: есть и это, и то. Как в истории есть и Строгановы и Демидовы. А Чусовая, как и положено великой реке, собирает все воедино. И притяжение Чусовой не только в том, что на ней сошлись Строгановы и Демидовы, “западный” менталитет и “восточный”. Притяжение в том, что на Чусовой воплотились две основные линии “русского пути”, и значит – два варианта будущего»16.

Являясь радетелем малой Родины, А.Иванов выступает также как инициатор проведения фестиваля «Сердце Пармы», активный пропагандист идеи создания природно-культурного заповедника на Чусовой. Многочисленные публичные высказывания, адаптирующие достаточно сложные и в принципе мало интересные широкой публике исторические и геополитические концепции, позволяют А.Иванову постепенно сместить интерес читающей публики к истории Пармы. Последний крупный проект писателя – создание сценария документального сериала об «уральском коде»17 – ведет в том же направлении.

 Именно автокомментарии позволяют судить о степени сознательности используемых писателем стратегий. Для А.Иванова региональная идентичность, национальный характер, история – категории идеологические, конструируемые на основании конкретных социальных задач. Публичная, медийная фигура, он использует весь накопленный символический капитал с единой целью – позиционировать свою точку зрения как доминирующую. Включение создаваемых текстов в широкий контекст оказывается успешной формой социокультурного поведения.

В настоящее время А.Иванов расширяет сферу своего влияния. Он издал остросоциальный роман о современной российской жизни, продолжает разрабатывать тему уральской истории, делится в интервью своими мнениями о национальной идентичности, политической жизни страны, столице и провинции, телевидении и конспирологии, то есть заявляет о себе как о человеке общественном, чье мнение не может не быть интересным.

Творчество современного успешного писателя неизменно связано с различными формами автокомментирующих текстов, в качестве каковых могут выступать и официальные портреты автора, и его интервью, заметки, статьи, социально-культурные инициативы и т.п. Автокомментарии авторов, достигших уровня медийных фигур, обладая качествами регулярности и вынужденности, зависят от возможности встраивания создаваемых автором художественных текстов в различные социальные, культурные, литературные контексты; от предложенных критиками интерпретаций, когда автор либо адаптирует, либо, напротив, усложняет критические построения; от выстраиваемого самим писателем типа поведения. Все эти факторы влияют на содержание автокомментариев, оставляя более или менее универсальными те конкретно-исторические формы, в которых он существует.

Различные способы автокомментирования, осуществленные Алексеем Ивановым за последние три года, привели к тому, что он не только стал в сознании широкой публики экспертом по Уралу, продемонстрировал возможности нестоличного литератора в новых условиях, но и явил собой образ идеального провинциала – умного и скромного, «деликатного и ответственного»18, неуступчивого защитника провинции, обладающего знаниями, здравым смыслом, практичностью и «страстной серьезностью»19. Две ведущих образа автокомментатора: наделенного геополитическим мышлением провинциала и доброго гения места – предоставляют писателю широкое пространство для выражения и отстаивания своей позиции.
 
 
ПРИМЕЧАНИЯ

1. Автокомментарий, то есть авторское пояснение различных аспектов собственного/ых текста/ов, является обычным способом акцентировки собственной позиции, в некоторых случаях – непосредственного выражения авторской концепции. Автокомментарии могут существенно отличаться содержательно-смыслово (быть концептуальными или контекстуальными); структурно (быть инкорпорированными в текст или составляющими некий вторичный текст по отношению к «первичному»); выполнять различные тактические функции (быть «оборонительными» или «провоцирующими»). Каждый из выше названных параметров можно дифференцировать и разворачивать, но в любом случае принципиально важной установкой автокомментирования будет ориентация автора на более непосредственное общение с читателем.

2. Не случайно писатели охотно принимают должности колумнистов, литературных редакторов различных, в том числе и рекламных изданий. Это обеспечивает не только стабильный доход, но и делает писателя «видимым», позволяет ему высказываться перед широкой аудиторией, влияя на формирование общественного мнения.

3. Функция эксперта возможна в областях крайне далеких от литературного творчества. Так, скажем, Лариса Рубальская приобрела известность еще и как автор многочисленных кулинарных книг; Александр Кабаков стал восприниматься как знаток путешествий и т.п. Но обычно писатели выступают в роли авторитетных людей, объясняющих значительные общественные события или предлагающих те или иные формы социально-эффективного поведения.

4. На сегодняшний день в авторской серии издательства «Азбука» вышли «Золото бунта», «Общага-на-крови», «полная авторская редакция» «Сердца Пармы» – «Сердце Пармы, или Чердынь – княгиня гор», «Географ глобус пропил», «Земля-Сортировочная», «Message: Чусовая», «Блуда и МУДО».
5. Никольский С. Ажиотаж вокруг романа // Звезда. 2005. 6 сентября.

6. Александров Н. Известия. 2006. 4 января.

7. См., например: Gala (11, 2006 ); Harpers Bazaar (4, 2007); Maxim (1, 2008).

8. В интервью А.Иванов дает подтверждающую это суждение оценку интерпретации своих книг. На вопрос С.Князева, кто из критиков «интересно проинтерпретировал, найдя в текстах то, что автор, возможно, и сам не видел», писатель отвечает: «Таких критиков… немало. Лев Данилкин, как консервный нож, вскрывает мое литературное подсознание, о котором я и сам не догадывался. Пугающе адекватен Борис Кузьминский» (Прочтение. 2007. № 6 – 7. С. 13).
9. Легков И. Новый компаньон (Пермь). 2004. 23 марта.

10. См. например: Абашева М.П., Даниленко Ю.В. Траектория успеха провинциального писателя: смена векторов // Региональные культурные ландшафты: история и современность. Тюмень, 2004.

11. «Вне зависимости от того, как книжку позиционируют, я надеюсь, что найдется умный, авторитетный читатель, который прояснит как надо это дело» (Gala. 2006. № 11. С. 70).

12. Объясняя свой интерес к созданию документального фильма об Урале, А.Иванов, в частности, поясняет: «Если чего-то нет в TV, то этого нет нигде. К счастью, чтобы представлять величину в современной культуре, не обязательно морду в ящик совать. Есть и обходные пути» (Maxim, 2008, 1).

13. В патерналистском обществе такие «правильные» книги, задающие соответствующий имидж региона, поддерживает само государство в лице центральных (случай «Малахитовой шкатулки») или местных властей. Писатели, незаметно для читателя утверждая определенный образ территории, формируя выигрышную для жителей региона локальную мифологию, порой, сами того не желая, становятся бойцами, воюющими за интересы власти.

14. «Ландшафт формирует мышление…» (Интервью с А.Ивановым) // Современная русская литература: проблемы изучения и преподавания: Сб. статей по материалам международной науч.-практич. конф. Пермский гос. пед. ун-т. Пермь, 2005. С. 15.

15. Иванов А. Message: Чусовая. СПб., 2007. С. 314 – 316. См. также: Иванов А.: «Это уже не мат – это речь» // Русский Newsweek. 2007. № 12. С. 67.

16. Иванов А. Рядом и порознь. Строгановы и Демидовы: противостояние традиций // Урал. 2007. № 7. С. 191.

17. Подробнее об этом см. на сайте А. Иванова: http://arkada-ivanov.ru/
18. Бубнов Вас. Звезда. 2006. 13 декабря.

19. Гордин Я. «Быть обязанным государству я не склонен» // Новое время. 2006. 19 февраля.

М.А. Литовская

Текст – комментарий – интерпретация: межвузовский сборник научных трудов. Новосибирск, 2008.