***
Поклонники мегазвезды русской литературы, человека и брэнда Алексея Иванова тяжело больны – болезнь называется «синдром больших ожиданий». После успеха «Сердца Пармы» и «Золота бунта» от него ждали очередного эпического полотна пять на десять (холст, масло), желательно исторического, да с мистикой, да с любовью, да с приключениями. А получили слепленный из житейской грязи памятник «детям перестройки» – тем, чей сознательный возраст пришелся на конец запутанных восьмидесятых. И страшно разочаровались, обвинив автора в чернухе и безыдейности…
Всё просто: «Общага-на-Крови» – первый роман Алексея Иванова, написанный в 1992 году. Автору было 23 года, и он только что вышел за порог общаги Уральского государственного университета, стены которой еще помнили учившегося в том же заведении Александра Башлачева…
Эта общага, со стенами «из желтого, как вечность, кирпича», в романе стала отрезанным от всего мира микрокосмом, живущим по своим законам. И диктующим эти законы всем своим обитателям. «…Из-за того, что жизнь твоя прозрачна, здесь соврать нельзя. <…> Значит, верно себя оцениваешь и начинаешь к себе серьезно относиться, потому что, кроме себя, ничего больше нет. И жить по-настоящему только здесь начинаешь, потому что общага сразу ставит перед тобой те вопросы, на которые надо отвечать, если хочешь человеком остаться».
Попытки остаться людьми в атмосфере «общажного бл*дства» без остатка занимают главных героев «Общаги-на-Крови»: первокурсника-ботаника по прозвищу Отличник и его старших, битых жизнью друзей. И здесь роман расщепляется на два тесно спаянных и в то же время абсолютно не стыкующихся друг с другом пласта.
С одной стороны – непрерывные пьянки, случайные связи, мордобои, самоубийства от безнадеги, торговля душами и телами в обмен на общажную койку… А с другой – долгие, сложные, мучительные споры о Самом Главном: Боге, смысле жизни, душе человеческой… И в один миг циничные и жестокие дети ХХ века превращаются в наивных и чистых детей века XIX, верящих в то, что эти вопросы всё еще имеют смысл…
Непонятно, то ли это «игра в классику», то ли сознательная позиция «пермского затворника» Иванова – но «Общага-на-Крови» получилась классическим, старомодным даже «романом идей», написанным с беспощадностью перестроечного «правдожизненного» натурализма и в его же декорациях. Их бы, героев наших, на сто лет назад, к Тургеневу и Достоевскому. Потому что на чернышевское «Что делать?» они отвечают базаровским «Всё дозволено» и мармеладовским «Пью, ибо сугубо страдать хочу!». Потому что вопрос «Если Бога нет, то какой же я после этого капитан?» занимает их едва ли не больше, чем вопрос возвращения в общагу после того, как их оттуда выселила злобная мегера-комендантша.
«Здесь, в общаге, всё было как в романе – с завязками, кульминациями и развязками. Всё было ясно и обнажено, и со стороны казалось даже если и не условным, надуманным, то во всяком случае несколько картинным, театральным». Устами одной из героинь Иванов озвучивает теорию «Бога-писателя», пишущего роман под названием «Общага-на-Крови». И героине так хочется в это верить – ведь только в этом случае у их нелепых жизней есть смысл, трехсотстраничный смысл в яркой суперобложке…
Светлана Евсюкова
Интернет-издание «E-motion» (Украина)