ЗОЛОТО БУНТА
Первое и самое сильное впечатление от книги – графическое. Текст пестрит черточками ударений, словно пособие по русскому языку для иностранцев. И это не авторское жеманство. Роман написан невероятно густым и своеобычным языком – едва ли не в каждой фразе современный горожанин натыкается на незнакомые слова, чье значение можно понять только по контексту:
«Барка, теряя ход в запáдине поворота, прямиком шла носом в берег почти под камнем Кликунóм».
«На óзды с кормы и с носа положили палубы и поверх красной доски прижали их тяжёлым обнóсным брусом».
Действительно, в мире, куда погружает тебя пермяк Иванов, чувствуешь себя почти иностранцем. Но этот мир великой уральской реки, по которой сплавляются нагруженные железом с заводов господ Демидовых и Строгановых громадные тысячепудовые барки, ведомые суровыми и отчаянными лоцманами-сплавщиками, завораживает. Он полон тяжелой работы и чистого упоения в бою. Ледяные воды и непроходимые леса кипят богами и демонами. Души передаются здесь через соития, а деревянные идолы-ургаланы хранят их не хуже нательных крестов.
И самое поразительное, что это не высосанный из пальца условный мир славянского фэнтези, а конкретное место в конкретную эпоху, с историческими фамилиями и географическими названиями – Прикамье, по которому четыре года назад прокатился пугачевский бунт. Читая роман, не думаешь, насколько корректно автор воспроизвел взаимоотношения оброчных мужиков и заводского начальства, расколoучителей и вогульских (мансийских) шаманов. Не думаешь и о разбросанных там и сям постмодернистских штучках (злой гений, держащий в руке весь сплав, слеп, как преподобный Хорхе из «Имени розы»; прозвище главного героя – Переход – явно намекает на его пограничное положение между мертвыми и живыми). Даже хитросплетения детективного сюжета, закрученного вокруг поисков погибшего сплавщика и пугачевского золота, отступают на второй план перед простой мыслью: насколько же велика и непредсказуема наша страна, если даже европейские предгорья Урала кажутся каким-то толкиеновским Средиземьем.
Михаил Визель
Журнал «TimeOut» (Москва)