Алексей
Иванов

Писатель, которого уже успели назвать Львом Толстым ХХI века, – Алексей Иванов –  сидит у меня на кухне. Мы дружим почти 20 лет. Только что в Москве, на ВДНХ, прошла презентация его новой книги «Золото бунта, или Вниз по реке теснин». Иванов потрясен ажиотажем, говорит, что просто устал раздавать автографы. Признается, что именно о таком дне он мечтал. И при этом испытывает страшное разочарование. Слава и признание пришли слишком поздно. Когда нет сил этому радоваться.
Мы познакомились в общежитии факультета журналистики Уральского университета. Иванов вскоре бросил учебу на журфаке, поступил на факультет искусствоведения. Впоследствии он поменял массу профессий: был сторожем, школьным учителем, журналистом, преподавал в университете. И –  работал гидом, проводником в туристической фирме, которая занималась организацией походов по пермским рекам. Рекам, по берегам которых стояли вогульские прокудливые березы, –  вогулы в саркофагах вешали покойников на деревья. Рекам, которые вымывали кости мамонтов, и потому древние пермяки считали, что мамонты живут под землей.
Затем появились пристани уральских заводчиков, которые по весенней высокой воде везли в Москву на барках железо. А позже –  сталинские лагеря. Однажды вместе с Ивановым мы ночевали на территории заброшенного лагеря, где еще видны остатки карцера, вышек и промзоны. Жуткое впечатление: как будто люди ушли, а их боль осталась…
Иванов писал книги. О том, что происходило в этих местах. Их не печатали. Он создал музей в Доме пионеров, через год его оттуда попросили: музей не приносил прибыли. Он привык быть неудачником, над которым смеются. Когда народ зарабатывал деньги, он перепечатывал на старой пишущей машинке свои романы, но издательства возвращали рукописи с завидным упорством.
И вдруг система дала сбой. Вышли сразу две книги: «Географ глобус пропил» и «Сердце Пармы». Обе заняли лидирующие позиции в списках продаж книжных магазинов и вызвали большой резонанс в литературных кругах. Иванов оказался создателем нового жанра, объединившего фэнтези и исторический роман. Московский читатель, который до сих пор считал, что Парма –  это город в Италии, узнал, что это еще и древнее название пермской тайги. Тайги живой, у которой есть душа. Читать о том, что происходит в Парме, оказалось даже интереснее, чем про Средиземье Толкиена.
Я признаюсь Иванову, что иногда, засыпая, представляю себя защитником прежней столицы Пермского края –  Чердыни. Парадокс –  Чердынь защищается от войск московитов, посланных Иваном Грозным для восстановления конституционного порядка (говоря современным языком). Московиты, не разбирая, кто прав, кто виноват, просто методично все выжигают. Москва предстает городом– монстром, который рушит культуру. Иванов возвысил провинцию, которая хоть и живет мелкими интересами, но именно благодаря этому умеет разглядеть малейшие ростки добра.
Иванов без остановки
Провинциальное сознание воспринимает мир, не нарушая причинно– следственной связи. Стол, табуретки, старый диван. На столе –  она, родимая, помидоры, курица, полная окурков пепельница. Около трех часов ночи.

Леша, ты, когда задумывал писать роман, решил унизить столицу?

А.И. Нет, так получилось… И вообще, давай разведем москвичей и московитов. Москвичи –  добрые и щедрые люди. А московиты –  это носители пиксельного сознания. Таких очень много в столице, но и в провинции хватает.

Пиксельное сознание? Это как глаза стрекозы, которые состоят из тысяч ячеек?

А.И. Ничего подобного. Стрекоза видит объемно. А человек– пиксель плоско. Мыслит ярлыками, комиксами. Московитам лень задумываться о людях, явлениях, вещах. Появился новый человек или факт –  они впихивают его в готовую схему, а все, что не входит, –  обрезают. Провинциальное сознание со всеми его комплексами, склонностью к самолюбованию и самобичеванию все же воспринимает мир, не нарушая причинно– следственной связи. Московитам же нужен ярлык: если правильно одет – друг, если не хочет переехать в столицу – невменяемый идиот.
(Иванов произносит долгую непечатную тираду в адрес очень уважаемого журнала, который напечатал о нем статью. В статье Иванов предстает героем, который иногда отрывается от хождения по тайге, чтобы написать книгу).
Успокоились ей, родимой. Закурили.

Ты кушай– кушай… Я для чего готовил? Что так злиться– то?

А.И. Пойми, пиксельное сознание порождает пиксельные отношения. Следующий роман, который я хочу написать, будет называться «Блуда и МУДО». Мудо – это Муниципальное учреждение дошкольного образования. Дом пионеров по– старому. Главный герой – его фамилия Моржов – работает Чичиковым, торгует мертвыми душами. Это разные справки и сертификаты, которые он достает для детей. При этом самих детей нет, но эффективность работы МУДО оценивают по количеству выданных сертификатов. Для того чтобы производить впечатление, у Моржова есть визитка, чтобы заниматься сексом – виагра, чтобы иметь мнение – телевизор. Этого хватает, чтобы процветать. Вот типичный московит, хоть и в провинции, который оценивает окружающих по набору ярлыков – сертификатов. Понятно, что в набор сертификатов входит одежда, машина, дом и прочий набор. И такие Моржовы побеждают.

Леша, с твоими книгами происходят удивительные вещи. Действие в них происходит в тех местах, о которых большинство читателей имеют очень смутное представление. Пермская тайга XVII– XVIII века, непонятные народы – вогулы, коми– пермяки, непонятная для всей России горнозаводская культура. И вдруг такой успех в Москве, где большинство жителей не могут отличить Урал от Сибири. Ты себе это как объясняешь?

А.И. Москва ревнует. Как ни грустно, пресловутый российский читатель – это москвич. И он привык, что действие едва ли не всех книг происходит в столице. Ну или за границей. По сути, из того, что существует за Садовым кольцом, народ знает только Сочи и что есть еще Владивосток. И вдруг открывает для себя мир, где совсем другие правила, свои деньги, правители и представления о чести. И мир этот находится всего лишь в 20 часах езды на поезде.

Вот Дэн Браун в «Коде да Винчи» придумывает свой вариант истории. Делает ее непредсказуемой...

А.И. Да, я в какой– то степени использовал похожий прием. В «Коде да Винчи» автор выдвигает предположение, что на самом деле Иисус Христос и Мария Магдалина поженились, нарожали детей, и их потомки живут и сейчас. И в форме детектива преподносит эту идею читателям. А я придумал восьмое таинство. (Речь о книге «Золото бунта, или Вниз по реке теснин». – «Rе:Акция») В православии их всего семь – крещение, венчание, отпевание… Ну, те моменты, в которые высшая сила воздействует на человека через проводника – священника. Неважно, какой священник, умный или развратный, в данном случае он –  проводник. Мое восьмое таинство – изъятие души. Душа лежит где– то на консервации, а человек живет сам по себе. Он может убить, ограбить, все что угодно сделать – и оставаться безгрешен. Это сделало тело. У вогулов (народ, населявший территорию приполярного Урала. На данный момент представителей этой национальности не более 3 тысяч. –  «Re:Акция») человек без души назывался Хумляльт.

Ты намекаешь, что многое в Российской истории, бессмысленные и беспощадные бунты...

А.И. О некоторых вещах говорить нельзя. Нельзя, и все.