Алексей
Иванов

Назовите самого известного современного пермского писателя. Наверняка многим в первую очередь вспомнится имя Алексея Иванова. Несмотря на разрыв всех публичных отношений с Пермью из-за конфликта с региональной властью и плотную работу с администрацией Свердловской области, Алексей Иванов для многих читателей остаётся пермским писателем.

Несколько лет Алексей Викторович не баловал аудиторию художественной прозой, отдавая предпочтение большим историческим книгам: «Увидеть русский бунт», «Горнозаводская цивилизация», «Ёбург». И вот в начале апреля в свет вышел его новый роман «Ненастье».

События книги относятся к «нулевым» годам. В разгар финансового кризиса в «миллионном, но захолустном городе» простой водитель, угрожая оружием своим коллегам, грабит инкассаторский спецфургон и скрывается. Он долго готовил ограбление и в итоге взял денег больше, чем планировал. Ничего не напоминает? Прогремевшее на всю страну ограбление пермским инкассатором Александром Шурманом фургона Сбербанка. Эта ассоциация — единственное, что хоть как-то связывает этот роман с Пермью.

Обычно, когда автор никого не хочет задеть, книгу или фильм снабжают пояснением: «Все события и персонажи вымышлены, все совпадения случайны». Но «Ненастье» — не тот случай, и события, что описаны в романе, имеют под собой реальную почву, но об этом позже.

Можно сказать, что в «Ненастье» Иванов удачно обобщает и совмещает приёмы, освоенные им в предыдущих романах: психологических произведениях «Географ глобус пропил» и «Блуда и МУДО», а также таких исторических, исполненных мифологией вещах, как «Сердце Пармы» и «Золото Бунта». От первых здесь подробное описание внутренних переживаний персонажей. Даже у героев, появляющихся ненадолго, есть своя биография, мотивы, проблемы, переживания и несчастья. Благодаря чему всё население книги выглядит очень живым.

Центральный герой «Ненастья» — ветеран-афганец, простой водитель Герман Неволин по кличке Немец. Маленький человек, который ради любимой женщины, чтобы развеять ненастье в своей и её душе, решился на ограбление. Немец — герой именно центральный, а не главный. Поскольку через его историю происходит описание множества разных людей, с которыми был знаком Неволин, а также событий, растянутых во времени, в которых Немец так или иначе принимал участие в качестве рядового персонажа или свидетеля. После очень бодро и динамично написанной сцены ограбления повествование начинает перескакивать из 2008 года в «лихие 90-е», давая обширную панораму тех лет — от развала СССР до «нулевых». Одна из глав и вообще перенесёт читателя в восьмидесятые, остановившись на небольшом эпизоде войны в Афганистане. Такое, почти эпическое, описание очень характерно для исторической прозы Алексея Иванова.

В «Ненастье» Иванов создаёт на основе реальной истории свою собственную мифологию. В этом романе он показывает период 90-х по-своему, подробно разбирает многие мифы эпохи: бандитские группировки, беспредел, рэкет, приватизацию и прочее. Когда-то писатель так же подробно исследовал мифы Перми Великой.

На этот раз действие происходит не на настоящей территории, а в вымышленном городе Батуеве, где отставной ушлый «прапорщик с мозгами генерала» организовал большой Союз ветеранов Афганистана под названием «Коминтерн», объединивший всех, в чьих душах оставила след эта страшная война. Сплочённый «афганской идеей» «Коминтерн» стал в 90-е сильной «то ли общественной организацией, то ли бизнес-альянсом, то ли криминальной группировкой». «Афганская идея», деятельность Союза ветеранов Афганистана и дрязги внутри него проходят красной нитью через весь роман. Иванов с упоением и мощью описывает масштабные и дерзкие акции бывших «афганцев», вроде разгона стихийного рынка на пустыре с целью организации подконтрольного «Коминтерну» рынка. Чрезвычайно эмоциональна глава, рассказывающая о заселении членами Союза и их семьями двух жилых домов вопреки запретам администрации города. А чего стоит сцена разгрома штаб-квартиры «Коминтерна»!..

Эти события могут показаться знакомыми тем, кто читал прошлую книгу Алексея Иванова «Ёбург» (при чтении этой истории у жителей Екатеринбурга также должен быть сильный эффект узнавания). Всё это есть в главах «Быт как бой» и «Расстрел „афганской идеи“». Только в «Ёбурге» Иванов рассказывал реальные события, происходившие в Екатеринбурге в девяностые. Видимо, та история так захватила его, что подтолкнула к написанию романа.

Иванов пишет удивительным по своей образности и цветастости языком, который образует местами поражающие, почти поэтические конструкции. Вот, например: «Откуда вообще берутся эти невесомые русские девочки-ландыши, как им здесь жить среди бульдозеров и экскаваторов?» или «В новом мире обмана и несправедливости дети были протезами успеха, костылями».

Ещё один отработанный Алексеем Ивановым приём, который раскрывается в «Ненастье», — это звонкие говорящие фамилии персонажей. У центрального героя — человека, который даже «на гражданке» остался солдатом, преданным завету своего командира, что «дембеля не бывает», — фамилия Неволин. Ведь он всё время выполняет приказы, пока не решается на свой личный бунт. В книге полно других подобных примеров, но самую яркую и громкую фамилию Иванов дал, конечно, прапорщику, командиру «Коминтерна». Этого героя, который высоко поднялся и громко упал в лихие годы, зовут Сергей Лихолетов. Он описан этаким современным Ермаком, благородным разбойником, атаманом «афганцев», полным задора, наглости и силы. Лихолетову уделяется в книге много внимания, его дела выписаны ярко, читать о нём гораздо интереснее, чем о мытарствах Неволина.

«Ненастье» — это не только роман о лихих девяностых. Как и полагается большому и сильному произведению искусства, эта книга — о людях. Лихих и тихих. О преступниках и законопослушных. Бессовестных рвачах и благородных разбойниках. Но в душе каждого из них живёт ненастье: «хмарь на душе, которая горит» и ведёт к бесконечному несчастью.

Все герои нового романа Алексея Иванова носят ненастье в себе. Для одних персонажей ненастье — это война, намертво засевшая в душах: поэтому они продолжают воевать и «на гражданке». Для других — бесконечные попытки выжить в эпоху перемен, ради чего они идут на подлости и предательства. А для кого-то — растоптанные мечты и отсутствие выхода из постоянного ненастья на душе.

Великолепной метафорой этого замкнутого круга является деревенька Ненастье, куда без конца возвращаются герои романа и откуда никак не может вырваться Герман Неволин. От этого так и веет сырым ветерком безысходности, который, к счастью, Иванов не раздувает до шторма. Среди нагнетаемых автором мрачных туч иногда показывается солнце — любовь Германа и Вечной Невесты — беззащитной, светлой девушки Тани с растоптанной судьбой.

Хотя эта экзистенциальная, тонкая и символическая линия в книге сильна, как и в других романах Алексея Иванова, в упрёк «Ненастью» можно поставить то, что к философии и морали надо продираться сквозь череду разнообразных и очень ярко описанных событий. Дело в том, что автор местами так сильно увлечён рассказом о дерзких операциях «афганцев» и бандитских разборках, что филигранно выстраиваемые образы и символы начинают терять свою силу, а повествование местами скатывается в простую летопись «лихих 90-х» в отдельно взятом вымышленном городе. Иногда возникает ощущение, что «Ненастье» — это «Ёбург». Видимо, сказалось то, что Иванов последние пару лет писал только исторические книги. К тому же Лихолетов как герой интереснее, чем Неволин. А красочно изображённые в тексте романа «разборки» выглядят естественнее и интереснее, чем постоянные переживания некоторых героев. В книге есть моменты откровенно слабые: Иванову категорически не удаётся наладить детективную интригу, связанную с ограблением. Финал книги излишне киношный.

Тем не менее незначительные минусы романа можно легко и не заметить. Ведь «Ненастье» — яркая, сильная и трогательная история, в которой органично уживаются энергичная маскулинность и тонкие чувства, ударный экшен и философия. Да, местами одно берёт верх над другим, но это ещё и держит внимание и не даёт заскучать читателю. Алексей Иванов в отличной форме. Он создал очень необычный роман и в своём неповторимом стиле рассказал, какое несчастье может нести ненастье в душе.

Новое произведение Иванова было включено журналом Forbs в список пятнадцати самых ожидаемых книг этого года, однако вызвало противоречивые мнения критиков.

Валерия Жарова, «Собеседник.ru»::

«В «Ненастье» есть одна почти гениальная линия — история вечной невесты Таньки: здесь Иванов открыл и блестяще разработал удивительный, истинно русский типаж. Но Таньки в романе так мало, а скучных бандитских войн и штампованных следователей, бандитов и силовиков так много, что редкий читатель раскопает это сокровище. Беда большому писателю, решившему попасть в формат. Честная неудача лучше просчитанной удачи — в данном случае, кажется, прежде всего, коммерческой».

Сергей Шпаковский, «Свободный доступ»:

«Это отнюдь не «типичный» роман про «Афган». И в этой комбинации времени-места прорисовывается большой роман, как и любит автор. Ему импонирует большая тема, новый подход и динамичный сюжет. В одном только «Ненастье» Алексей Иванов умудряется совместить всё, что нужно массовому читателю — реальную войну, крупные деньги, эротику и детективные расследования. На выходе получился пост-военный интеллектуальный трэш, который, однако, может прийтись по вкусу самой широкой аудитории».

Иван Шипнигов, «Прочтение»:

«Это и ответ на шутливое замечание в начале рецензии: Алексей Иванов не нравится, потому что его популярность, мастерство и жанровая всеядность вызывают недоверие. Он — фигура ещё нам не привычная, писатель-ремесленник, а не трибун, производитель качественной и достойной литературы для всех, а не автор сомнительной «серьёзной прозы» непонятно для кого. В отечественной беллетристике стоял почти полный штиль, и вот пришёл Алексей Иванов со своим «Ненастьем». Держитесь покрепче, будет штормить».

Отрывок из книги Алексея Иванова «Ненастье»

Всё равно потом хлынул дождь. Он поливал в темноте город Батуев, его типовые панельные пятиэтажки и гастрономы, его площади, парки, промзоны и долгострои. Капли грохотали по жестяным карнизам окон и вспыхивали на свету из комнаты, похожие то ли на монеты, то ли на гильзы. Трамвайные рельсы заблестели в ночи, будто открытые для перезарядки затворы. На тротуарах возле ресторанных витрин стояли бандитские иномарки, и ливень разноцветными огнями бегал по их изысканным обводам, точно чёрный музыкант играл на чёрных роялях. Промокли и продрогли проститутки, что прогуливались по бульвару; от потёкшей туши они были похожи на несчастных енотов; они соглашались ехать хоть с кем и за полцены. Из амбразур ночных ларьков, вооружившись газовыми баллончиками, осторожно выглядывали продавщицы — это кто так уверенно молотит по прилавкам? Вода просеивалась сквозь ржавую крышу остановки на двух студентов, ожидающих троллейбус, который приедет уже только завтра. Ливень, обнажённый светом одинокого фонаря, закручивался вокруг фонарного столба, словно призрачная стриптизёрша.