Подзаголовок первой части «Тобола» – «Много званых» – «роман-пеплум», что значит: масштабность, эпичность, большая продолжительность. Это на сериал совсем не похоже. На протяжении всей книги Иванов расставляет персонажей – шахматные фигурки на доске. Большая игра только предстоит.
Ключевые герои – сибирский губернатор Матвей Петрович Гагарин и сибирский архитектор, картограф и писатель Семен Ульянович Ремезов. С ним Иванов, кажется, невольно сравнивает самого себя:
«Семён Ульянович перебирал в уме сокровенные имена и события этого мира, словно монеты и драгоценные камни в ларце. То были его личные богатства, его собственная несметная казна. Душа его млела и трепетала среди этих негасимых огней. Он мог навсегда оставить это волшебное самоцветье одному себе, как молитвенник одному себе оставляет горний свет открывшихся вершин. Но Семёну Ульяновичу было мало уединённого созерцания. Он хотел показывать свои сокровища, да что там показывать — хотел изумлять ими, раздавать их, дарить. Они же были неразменными и неиссякаемыми, и чем больше отдаёшь, тем больше имеешь».
Дело, нетрудно догадаться, происходит в Сибири, в Тобольске. Иногда Гагарин уезжает в Петербург, и тогда в роман приходит звероподобный царь Петр. В Тобольске неспокойно: туда согнали пленных шведов, и в их общине – свои драмы и трагедии. В городе живет много мусульман-бухарцев, их главе Ходже Касыму не дают покоя правила, установленные ненасытными русскими. В Тобольск же отправляют вольнолюбивых старообрядцев. Язычники-остяки и язычники-вогулы, два православных митрополита, китайское посольство – далеко не полное описание всего собрания персонажей романа. И эти герои – не одиночки, у большинства из них еще есть семьи. В общем, сразу вспоминается «Война и мир» с почти что шестью сотнями героев разной степени важности.
Иванов на всех героев тратит примерно одинаковое количество сюжетного времени – видимо, сказывается то, что сначала был написан сценарий сериала. Аннотация к книге «Много званых» обещает «обжигающие сюжеты». После таких слов читатель, ждущий экшена, может откровенно заскучать. Из «обжигающего» в этом томе «Тобола», пожалуй, есть только пожар и драка. Остальное – качественно написанные характеристики героев и столь же качественно написанные завязки каждой сюжетной линии. Кульминации не достигает ни одна, и какое место в будущем многосерийном фильме займет «Много званых», не очень понятно.
Зато понятно другое – Иванов вышел на новый уровень. Для тех, кто знаком с «Сердцем Пармы» и «Золотом бунта», очевидно, что «Тобол» менее динамичен, зато более основателен. Он возвышается над ними, словно возмужавший старший брат. Каждое действие героев обусловлено исторически; место каждого персонажа задано в четкой схеме художественного мира; особенности времени и пространства дополнительно найдут отражение в готовящемся издании нехудожественных «Дебрей». Никогда еще Иванов так широко не замахивался на создание отдельной вселенной. Он мог основательно объяснять мировоззрение героя, как в «Блуде и МУДО»; мог составлять летопись целого города, как в «Ёбурге»; мог сооружать концепцию поколения, как в «Ненастье». А теперь сплетает вместе въедливость историка, как в предшествовавших «Тоболу» сагах о прошлом, и волю демиурга, как в повествованиях о современности.
Умеренность стала свойственна и стилю книги. Исторический роман и краеведческое фэнтези Иванова известны тяжеловесной стилистикой, тексты переполнены историзмами и архаизмами. Но не в этот раз. Иванов может заиграться, но вовремя отпустит:
«На берегу в траве, пробивающейся сквозь холодный северный песок, лежали лёгкие остяцкие лодки — похожие на сушёных тайменей калданки из бересты или смолёных шкур и вогнутые долблёные обласы. У воды валялись выброшенные рекой древесные стволы, обмытые до белизны, будто кости. На крестовинах из жердей висели сети с клочьями водорослей, рядом сохли огромные плетёные корзины — рыболовные морды».
Легкомысленного боевика ждать не стоит. Он останется в прошлом году, в «Ненастье». «Тобол» в будущем должен превратиться в повествование с увлекательным сюжетом, погонями и схватками. И неизвестно, что нас ждет, шах или мат. Может, и то и другое.