Добрый вечер, Алексей Викторович!
Очень люблю ваши произведения, хотелось узнать только, не планируете ли вы еще что-то с пермяцкой мифологией? Я, как бывший житель около пермяцких земель, с каким-то неведомым мне самой трепетом жду и с интересом ищу таких произведений.
Простите, если вопрос о творческих планах неуместен.
Всего вам наилучшего!
Добрый вечер, Екатерина.
Вопрос о творческих планах вполне уместен.
С пермяцкой мифологией я пока ничего не планирую, но с уральской мистикой, уральской магией - да. Следующий роман будет как раз такой.
Здравствуйте, Алексей Викторович!
С большим удовольствием прочитал почти все ваши книги. Не оставляет ощущение, будто в ваших исторических романах персонажи выписаны с большей теплотой, чем в книгах про современность. Даже антагонисты или какие-нибудь проходные персонажи там часто вызывают если не восхищение, то уважение благодаря масштабу личности или какому-то внутреннему благородству, что ли. Но чем ближе действие к нашим дням, тем почему-то меньше вызывающих симпатию персонажей, даже среди главных героев (я не говорю про всех, но в массе своей). Они написаны так же хорошо, но чаще кажутся более поверхностными, суетливыми, эгоистичными людьми.
Скорее всего это просто мое субъективное восприятие, но если вы все же видите в этом долю правды, то как вы думаете, почему так? Может быть исторические романы подразумевают эпичность действия, и соответственно, требуют эпических масштабов личностей в качестве героев? Спасибо!
Уважаемый Вячеслав.
Скорее, это не ваше субъективное восприятие моих романов, а моё субъективное восприятие времени.
Масштаб личности во многом определяется не идеей, а масштабом дела, которое человек делает. А дело зависит от эпохи. После "лихих девяностых" наше общество не занималось масштабными делами. Поэтому и герои мельчают. В исторических романах я имею возможность выбирать героя в масштабном деле, в современных романах я не имею возможности выбирать современника.
Здравствуйте, уважаемый Алексей Викторович. Вы говорили, что не имеет смысла писать про текущие события, пока в обществе не будет достигнут консенсус насчёт того, как их оценивать. Никакого консенсуса, вроде бы, пока не наблюдается(если не считать тех граждан, у которых оказался припасен второй паспорт, у них-то консенсус, но только между собой). Тем не менее, новый роман содержит довольно прозрачные намёки на события, а тут вы и прямо проводите параллели(например, между тем, как Типалов набирал людей в бригаду, и как набирают солдат на войну). Почему вы сочли возможным всё-таки затронуть современность? Или, возможно, вы считаете, что перенесение действия в будущее и снабжение повествования фантастическим антуражем обеспечивает достаточную степень иносказательности?
Здравствуйте, Михаил.
Не знаю, на кого вы намекаете, когда говорите о втором паспорте. Надеюсь, на воров-чиновников, готовых смыться от наказания, которое в нашей стране для них просто неизбежно. У них консенсус мodus operandi.
Современность я затрагиваю по очень простой причине: она меня бесит. Я - писатель из разряда буржуазных интеллектуалов; такие писатели своими произведениями отвечают на раздражители эпохи. Про "достаточную степень иносказательности" вы написали правильно, однако есть и дополнительный мотив: мне нравится, когда история интересна. Чумоходы и тайна селератного леса - это интересно.
Разве что если вместе с путеукладчиком погибнет Алабай (хотя не было гарантии, что алабаевцы уйдут после гибели командира). (с)
Ну, Холодовский ведь отправился убивать Алабая, твёрдо полагая, что после гибели вожака "его бригада - ноль". То есть они именно так и полагали, что либо алабаевцы уйдут, либо будут, как говорится, "уже не те". То есть засада будет или устранена, или до невозможности деморализована.
Кроме того, с коптера можно было бы узнать, где именно находится Алабай, и попытаться уничтожить "сбросом" именно его, а не транспорт. Это как бы другой вариант предлагаемого мною развития событий...
Впрочем, это неважно. Вы дали ответ, я с ним согласен - план действительно сработал. Спасибо за уделённое внимание.)
... а я почему-то был уверен, что вы ещё найдёте аргументы. И решил привести на них свои возражения, хотя вы и прекратили спор.
Мнение Холодовского - это мнение Холодовского, а решения принимал Типалов.
Бригада Типалова, например, не изменила своего поведения и своих целей после гибели командира. Так что убийство Алабая - не гарантия, что его бригада сдастся.
Но главное не в этом. Я специально полез в роман и посмотрел, как там было дело (эту сцену я писал уже год назад). Взрывчатка на коптере не была бомбой. Её (детонатор) активировали с планшета. Поэтому коптер сначала должен был доставить взрывчатку до места (например, положить её на голову Алабаю) и потом отлететь, чтобы не пострадать при взрыве (коптер был нужен для дела); только после этого Типалов отправлял команду на взрыв. При подлёте к путеукладчику и при спуске алабаевцы могли заметить коптер (у Алабая, кстати, была собака) и сбить его из автоматов. Если бы коптер сумел сбросить взрывчатку на путеукладчик, у алабаевцев было время соскочить на землю и спрятаться в кювете. Так что идея взорвать путеукладчик была не самым надёжным способом разрешить ситуацию.
Я просто припоминаю свои размышления, которые были, когда придумывал коллизию. Если я написал так, как написал, значит имелись веские резоны.
Здравствуйте, Алексей Викторович.
Ещё один вопрос в процессе чтения "Вегетации", извините за назойливость...
Почему Холодовский и Типалов не догадались сбросить взрывчатку с коптера непосредственно на транспорт Алабая? Вместо этого они предпочли "дёрнуть" лес с непонятной перспективой... "Сбросы" взрывчатки на технику с дронов, как мы видим из новостей, на войне являются обычным делом, так неужели два опытных, тёртых мужика не рассмотрели данную возможность?
(Возможно, это покажется вам простой придиркой со стороны "чересчур въедливого" читателя, который и книги-то читает с целью подловить писателя на какой-то несостыкующейся детали, но это не так - просто резануло глаз, решил уточнить.)
С уважением.
Здравствуйте, Владимир.
Что ж, подумайте, с какой целью Типалов и Холодовский устроили взрыв? Чтобы вспугнутые чумоходы прогнали алабаевцев из засады на мосту. Каким образом уничтожение путеукладчика могло устранить засаду? Разве что если вместе с путеукладчиком погибнет Алабай (хотя не было гарантии, что алабаевцы уйдут после гибели командира). Впрочем, Типалов с Холодовским всё равно не знали, находится ли Алабай на путеукладчике; он мог быть и на любом из двух мостов в засаде.
PS. А в чём вообще недостаток плана, который сработал на все сто? Зачем придумывать другой план, если этот всех во всём удовлетворяет?
Добрый день! С большим удовольствием прочитал Ваш новый роман «Вегетация». Возник вопрос об образе Александра Холодовского. На определенном этапе мне казалось, что Вы ведете к тому, что Холодовский – это антагонист №2. Антагонистом №1, безусловно, является Егор Алексеевич – беспримесное зло в обличии нормального мужика. Но образ Холодовского был мне более интересен – образованный человек, с грамотной речью и своей картиной мира, странным образом очутившийся в компании командировочных. Да, в анамнезе – темная история с несправедливыми, возможно, обвинениями и преследованием. Да, возможно, из-за этого немного мизантроп, считающий Бродяг чумоходами. Правда, сцена насилия над бедными девочками-партизанками уже как-то разрушала цельность образа, поскольку несправедливым обвинением такой ужасный поступок не объяснить. И я ждал какого-то объяснения: правда Холодовского против правды Мити. Но Александр Холодовский просто погиб в нелепом столкновении с Алабаем. Видимо, я неправильно считал образ Александра. Какой логикой рассуждений руководствовались Вы?
Добрый день.
Холодовский - умный, интеллигентный, сдержанный, но фашист. Поначалу выглядит приличным человеком, но ситуация с партизанами всё расставляет по своим местам.
Если читать внимательно, то будет видно, что у героев, которые принимают решения (Холодовский, Алёна, Маринка, Костик), есть комплекс неполноценности, вызванный чувством обиды от городских. От этого комплекса я избавил только Типалова и, в общем, Серёгу. Я полагаю, что комплекс неполноценности - причина больного мировоззрения социума. Компенсируя чувство неполноценности, социум выбирает войну как "якорную установку" своей антропологии и ресентимент как отношение к городским. Это и продемонстрировано на примере Холодовского. Когда я это предъявил читателю, Холодовский мне стал больше не нужен, и я его убил.
Алексей Викторович, доброго здоровья.
Я покуда прочёл только сотню страниц "Вегетации", но постоянно ловлю себя на мысли, что у вас в книге получается сплав нескольких "классических" произведений. Чумоходы - это что-то из Кинга, "Грузовики", например. Тема леса - это одновременно похоже на Стругацких "Улитка на склоне" и "Вьюрки" Бобылевой...
Я не к тому, что "компиляция трёх научных книг - четвёртая научная книга". Я к тому, что это, наверное, и есть метамодерн - причудливая перекличка уже известных мотивов, сплетающийся в некий новый нарратив, сюжет.
Какого-то конкретного вопроса по данной книге у меня к вам нет (тем более что я только начал её читать), просто скажите - не вдохновлялись ли вы при написании одним из указанных произведений, может быть, я что-то угадал?
С искренним уважением и любовью к вашему творчеству.
Здравствуйте, Владимир.
Метамодерн здесь ни при чём. "Вегетацию" я писал в формате традиционной фантастики, а взбесившиеся машины или "разумный" (хотя у меня он всё-таки не разумный) лес - это очень давние темы. Машины начали оживать ещё со времён Древней Греции (Гефест выковывал себе механических слуг), и лес действовал целенаправленно ещё в древнерусских сказках. "Грузовики" или "Улитка" - самые известные примеры, но не родоначальники темы. Например, машина оживала ещё в "Боге динамо" Уэллса (если не считать марсианские треножники - гибрид машины и живого существа), а деревья (анты) ходили и говорили во "Властелине колец". Припомню навскидку... Ходячие растения были в "Дне триффидов" Уиндема. Оживший лес был в "Пересечении пути" Д.Биленкина. Природа, отвечающая агрессией на агрессию, была в "Неукротимой планете" Гарри Гаррисона. Обычные машины, наделённые злой волей, были в "Кристине" Кинга и "Тёмной игре смерти" Симмонса. Собственно, у меня самого в "Тоболе" лес оживал и убивал людей, но "Тобол" почему-то никто не сравнивал с "Улиткой". Так что не идите по пути поверхностных ассоциаций. Новизна не в том, что лес обрёл волю, а машины сошли с ума, а в причине и форме подобной метаморфозы.
"Вегетация" имеет референсы: "Пикник на обочине" и "Обитаемый остров" Стругацких (а также "Солярис" Лема), однако референсы - это перекличка с традицией, с эталонами жанра, а не эпигонство. И не метамодернизм. Посчитайте, скольким романам о гениальном сыщике будут референсами истории Конан Дойля о Шерлоке Холмсе? А скольким романам о вампирах будет референсом "Дракула"? А "Остров сокровищ" - романам про пиратов? А "Машина времени" - романам о путешествии во времени? А "Затерянный мир"? А "Робин Гуд"? А "Маугли"? А "Голем"? А "Золушка"? Перечислять можно бесконечно.
Уважаемый Алексей Викторович, добрый вечер.
В старые времена русские писатели, например, Толстой, совершали "хождение" в народ для подпитки собственного литературного языка. Самый последний крестьянин мог подбросить какой-то оборот, слово, форму падежа или гениальную пословицу вроде "на стриженую овечку Бог теплом дует".
Сейчас русская деревня как культурный феномен мертва, средний типаж из народа, аналог крестьянина XIX века - это офисный работник, в плане языка совершенно ничего не могущий и неинтересный. Какое у вас отношение к современному русскому фольклору, "народному" языку, представляет ли он для вас интерес как для писателя и исследователя, совершаете ли вы свои "хождения" и какие видите пути возрождения народного языка?
Уважаемый Никита.
У вас большой и очень интересный вопрос.
Отвечу как получится - наверное, несколько бессистемно.
Сейчас не надо "ходить в народ" за перлами народной речи. Во-первых, лично мне вполне хватает бытовых впечатлений: слушать, как говорят кассиры, таксисты, курьеры, просто люди в очереди или в транспорте. Чем ниже уровень культуры (я не в уничижительном смысле), тем свободнее и цветистее речь. Во-вторых, есть (было) такое безграничное явление, как Ютуб. Я с удовольствием смотрел (точнее, слушал) и "женские" ролики (обзоры магазинов, кулинарные рецепты, рассказы о домашних животных), и "мужские" (советы по ремонту, рассказы об автомобилях, истории о рыбалке). Люди там стараются говорить естественно, как им удобно. В третьих, есть чаты. Почитаешь спор о лодочном моторе или компьютерной игре - и живая речь как из лопнувшей водопроводной трубы. К тому же не только речь, но и типичные социально-психологические реакции.
Кстати, в связи с этим я подумал о контроле властей. В классическую эпоху шпион ходил за человеком, подслушивал и доносил. В эпоху модерна подслушивали человека и доносили на него его близкие. В эпоху постмодерна человек сам доносит на себя через свои соцсети.
Я не согласен с вашей оценкой речевой ситуации "офисного планктона". Его речь - это универсальный язык интернета: мемы, демотиваторы, картинки с подписями, шутки. Очень интересный языковой и разговорный пласт. Он формирует обобщённый образ современного человека этой страты: между прочим, весьма обаятельный и самокритичный.
Я мало читал научных работ по современному фольклору и очень жалею об этом. Но кое-что из того, что читал, произвело очень сильное впечатление. Например, анализ свидетельств НЛО: оказывается, эти свидетельства структурно повторяют старинные былички о встрече человека с лешим. Или как-то раз фольклорист показал мне свою коллекцию современных магических заговоров, например, заговор школьника, чтобы в автобусе к нему не подошли контролёры проверить билет. Или однажды я купил брошюрку с местными страшными историями - и прочитал дивные истории про зловещих "новых русских" в тёмных кварталах, про мертвецов на трассе дальнобойщиков, про захороненные вместе с пассажирами мистические "мерседесы": это мне напомнило туристические байки времён СССР о "чёрных спелеологах" и "белых альпинистах".
А есть и общественно-политический фольклор - но не буду углубляться в эту опасную тему.
Я не думаю, что у русского языка есть какие-то проблемы. Язык живёт, развивается, творит сам себя и порождает новые чудеса. Проблемы есть у общества: снижение общего уровня культуры и грамотности, утрата логического мышления, стереотипы узкого кругозора и т.п. Язык отражает это уродство, но сам по себе чувствует себя нормально.
Алексей Викторович, спасибо за ответ! Я не иронизирую - стиль, которым написана ваша книга, явно рассчитан на подростковое восприятие описанных событий. Взрослым будет скучно это читать. Непонятно, почему это не фэнтези? Фэ́нтези — жанр современного искусства, разновидность фантастики.
Вы полагаете, что бригада согласилась бы с убийством официального командира Холодовского и отказалась от обмена? Это явно неправдоподобное допущение.
В.Астафьев в "Проклятых и убитых" показал реальных людей, какими он сам их знал и видел. К ним есть огромное сочувствие. "Мультяшность" - это ненатуральность. Персонажи вашей книги как чёрно-белая графика, как примитивные образы. Вероятно, это следствие отсутствия в них человечности. В данной книге избыток детализированного описания всякого рода механистичности.
Катюха.
"Вегетация" - мой 16-ый роман, да и сам я не мальчик. Не надо меня просвещать по поводу моих текстов. И немало взрослых дяденек и тётенек, которые много чего добились в своей жизни, высказали о нём своё взрослое и вполне непредвзятое мнение, весьма отличное от вашего. Так что если вы не можете вести об этом романе взрослый разговор, то зачем пишете мне на сайт? Это инфантильное желание самовыразиться на отрицании - весьма подростковое поведение.
Жанр фэнтези имеет свои непреложные признаки, например, наличие магии или волшебства. В "Вегетации" этого нет. Если вы не в состоянии провести элементарный анализ произведения и не знаете характеристик жанров, то не беритесь за оценку формальных критериев. Путать фантастику и фэнтези - очень распространённая методологическая ошибка дилетантов от литературоведения.
"Мультяшность" - это комическое преувеличение и упрощение с целью выразительности, возможно - умилительность, возможно - карикатурность. Вы можете воспринимать мой роман как угодно (некоторые, например, смеются над "Капиталом" Карла Маркса), но голословно настаивать на подобных оценках - это дискредитация, а не анализ. Зачем вы навязываетесь мне с дискредитацией? Вы полагаете, что я разделю ваш пафос? Наивное заблуждение.
В оценке произведений не полагайтесь на прикладной жизненный опыт. Откуда вы знаете, кого знал и видел Астафьев и кого знал и видел я? Откуда вы знаете, что мои герои не имеют прототипов, как, возможно, имели герои Астафьева? В данном случае это спор ни о чём.
Понятие "человечность" тождественно понятию "гуманность", а не "художественная достоверность". Герои романа могут быть антигуманны, но художественно достоверны (например, Воланд у Булгакова). Вы опять неправильно используете термины. Если хотите упрекнуть автора в художественной недостоверности персонажей, то их гуманность или антигуманность здесь ни при чём.
Чего вы привязались к сцене с гибелью Холодовского? Бригада там не выбирала между Бродягой и официальным командиром и не ожидала, что Холодовского убьют. Разговор Алабая с бригадой - это образец тотальной неспособности коммуницировать, а не этический выбор бригады. Вы не поняли смысла.
Все самостоятельные коллективные поступки бригады (включая отношение к ситуации) - демонстрация неадекватности. Бригада дважды разбегается врассыпную там, где надо собраться и дать отпор (на Банном озере и в Межгорье); бригада не слышит объяснений, которые сделали бы её судьбу легче (в упомянутом уже разговоре с Алабаем и в разговоре с Митей на водозаборе). О каком выборе бригады может идти речь, если бригада ни хрена не отражает, если говорить по бытовому? Выбор за бригаду делает бригадир, в этом и беда, ведь бригадир не руководствуется интересами бригады. А причина такого гибельного положения дел - в антропологии.
"Избыток детализированного описания всякого рода механистичности" - это для вас. Это на ваш вкус - а о вкусах не спорят. А я избрал такую меру подробности, чтобы а) складывалась "картинка", б) объяснялось технологическое устройство мира. И то, и другое для меня как для автора важно. И для читателя, которому произведение интересно в полном объёме, никакого избытка там нет.
"Вегетация" - роман не для вас, Катя. Ничего уничижительного в этом нет ни для вас, ни для меня. Вы можете иметь любое мнение и высказывать его где угодно - интернет безграничен. Но мой сайт - единственная площадка, где у вас нет шанса на поддержку. Глупо идти сюда. Да и бестактно.
Здравствуйте, Алексей Викторович! В процессе чтения вашей изощрённой фэнтези для подростков, которую я называю "Митя в Стране чудес вегетации" (обилие мата там уместно, ведь для современных детей это привычный язык), возникают три вопроса:
1.Почему авторитетный бригадир Егор Лексеич взял несколько совершенно случайных людей на такое опасное дело? Шпионка, олигофрен и шут оказались там. Ведь он мог бы создать хорошо слаженную бригаду из своих знакомых, имеющих опыт хождения за "вожаками".
2.Почему Алабай после захвата Холодовского не предложил обменять его на Бродягу (Митю)? Алабай получил бы при этом ещё и людей из бригады Егора, ибо без Бродяги у них теряется смысл двигаться дальше.
3.Почему Алабай не указал Вильме в какое место надо прикрепить взрывчатку, чтобы мотолыга повредилась окончательно? Почему Вильма после того, как прикрепила взрывчатку, не убежала сразу в лес к Алабаю?
Добавлю, что из всех персонажей данной книги самая придурочная это Маринка. Остальные тоже какие-то мультяжные - никто из них не вызывает сочувствия (за исключением Мити и селератного леса). Так было специально задумано?
Здравствуйте, Катюха.
"Вегетация" - это и не фэнтези, и не для подростков. Если вы иронизировали, то не получилось.
1. Всё понятно из главок про начало пути у Егора Лексеича. Оружие и продовольствие бригаде выдаёт предприятие, оно же и платит зарплату работникам. Оно и решает, кого отправить в командировку и кто официально будет командиром (официально командир - Холодовский). А Егору Лексеичу плевать, кто будет в бригаде. С простенькой задачей - пилить деревья мотопилами - справится кто угодно. С простенькой задачей стрелять по чумоходам тоже справится кто угодно; в школе всех учат стрелять, это тоже сказано. (И поинтересуйтесь окружающей действительностью: каких людей сейчас отправляют известно куда? Они все как "зелёные береты", да?) Кстати, олигофрен и шут оказались неплохими бойцами, да и шпионка тоже спаслась от рипера и вообще нигде не пропадала. Но Егор Лексеич не намеревался затевать войну, и ему были нужны работники, а не бойцы. Конечно, он мог сам подобрать себе людей и оплатить их поездку из своего кармана, но зачем это ему?
2. Потому что знал: Егор Лексеич на сделку не пойдёт. Алабай и сам не пошёл бы, он же не стал выручать ни пленного товарища, ни Вильму. Алабай мог бы переманить бригаду Типалова, но не смог бы сломать самого Типалова - на мораль тот не ведётся, как и сам Алабай.
3. Есть вещи, которые очевидны сами по себе, к тому же я не приводил "текста" задания Алабая. И что, поведение Вильмы только в этот момент было дурацким?
Что вы подразумеваете под "мультяшностью" (так пишется это слово)? "Мультяшности" в этом романе не больше, чем в "Проклятых и убитых". С чего вы взяли, что я пытался вызвать сочувствие к своим героям? Роман вообще-то не про человечность, а про её отсутствие.
Здравствуйте, уважаемый Алексей Викторович! Я студентка филологического факультета из Красноярска, пишу курсовую работу по одному из ваших произведений "Географ глобус пропил". Тема курсовой такова: Роман И. А Гончарова «Обломов» как претекст романа А. В. Иванова «Географ глобус пропил». Как вы относитесь к сопоставлению вашего романа с «Обломовым»? Считаете ли вы, что это оправдано? Можете ли вы назвать Служкина "лишним человеком"? Является ли диван Служкина заимствованным у Гончарова образом? Как вы считаете, какие аспекты романа «Обломов» наиболее близки современным читателям и находят отражение в вашем произведении?
Заранее благодарю вас за ответы и за ваше чудесное творчество, Алексей Викторович!
Здравствуйте, Екатерина.
Увы и увы: "Обломов" является ложным претекстом для моего романа. Служкина нельзя ставить в один ряд с Обломовым, или Башмачкиным, или Зиловым, или другими "лишними людьми" русской литературы. Служкин стоит в том ряду, где князь Мышкин. Он не "лишний человек", а "идеальный человек" (в смысле "живущий по идеалу").
Я много-много раз объяснял, в чём тут дело. Объяснял и в ответах на сайте, и в своей книге "Быть Ивановым" (она есть в электронном варианте).
Нельзя считать Служкина лузером. Вот защитники Брестской крепости - они лузеры? Они же не победили в войне, не взяли Гитлера в плен, не остановили врага, не отстояли свою крепость и даже к своим не пробились, а просто погибли, где приказано, и всё. Лузеры?.. Или другой пример неудачника. Этот человек бросил своих родителей, бродяжничал, нищенствовал, его предали и потом казнили по ложному обвинению. Типичный неудачник. Его зовут Иисус Христос. Так что смотрите на суть поступков, а не на успешность человека, и не идите на поводу у поверхностных ассоциаций.
Добрый день! Совершенно случайно наткнулся на вашу книгу. Я фанат Айзека Азимова, Хью Хауи и Стивена Кинга. Никогда бы не подумал, что отечественная фантастика/постапокалипсис меня так завлечет. Читаю уже 34 главу, жалею, что у меня так мало времени, хочется прочитать всю книгу за день. У меня вопрос. А точнее два. Кем или чем вы вдохновлялись когда создавали данный шедевр? Вы осознанно допускали ошибки в словах/предложениях/ударениях при монологах героев, дабы передать их сущность и уровень образованности/интеллекта?
P.S.
Это моя первая книга из "наших" вообще, а не только фантастики либо постапокалипсиса. Очень нравится, пошел читать дальше.
Добрый день, Тагир.
Я неплохо знаю западную и советскую фантастику эпохи СССР. Как писатель, я и начинал с фантастики - в журнале "Уральский следопыт" у В.И.Бугрова.
Я не могу сказать, кем и чем я "вдохновлялся, создавая данный шедевр". Но могу назвать референсы - они очевидны: "Обитаемый остров" и "Пикник на обочине" Стругацких, "Солярис" Лема (в конце романа станет понятно, почему "Солярис").
Разумеется, все словесные формы вроде "я с Уфы" или "залазий в кабину" - это реконструкция речи плебса, охлоса, а не моя речь.
Алексей Викторович, приветствую Вас. Начал читать Вегетацию. Одна из первых сцен - знакомство Серёги и Мити. Сразу повеяло чем-то близким. Сообразил - аналогично познакомились Электроник и Сыроежкин. Одного приняли за другого из-за зеркального сходства и пытались избить. Второй появился как раз в этот момент. Все совпадения случайны или? Судя по всему, сюжет в принципе архитипичный. В пьесе древнегреческого автора про две пары близнецов, в Советском кино это Комедия ошибок с Кононовым и Козаковым, двойникам тоже безвинно достаётся.
И ещё. Пока нахожусь в начале истории и не добрался до сути конфликта с Китаем. Вы верите, что к нему всë идёт? И кто станет второй стороной - Россия или Сша, или же это будет конфликт трёх сторон? Вы КМК всë рассматриваете сквозь призму культур и идентичности. Есть ли конфликт нашей и китайской идентичности или мы можем жить параллельно?
Здравствуйте, Андрей.
Я не помню обстоятельств встречи Сыроежкина и Электроника, но конфликт при встрече двойников, когда одного принимают за другого, - традиционный художественный приём, потому что он самый выгодный. Такая встреча должна быть в сильной эмоциональной позиции: конфликт, любовная сцена, триумф и т.п. В "Двойном ударе", например, девушка целуется с близнецом, признав его за брата, а брат устраивает мордобой.
И не судите о сюжете в целом по части произведения. Что вы имеете в виду под архетипичностью? "Вегетация" - не комедия положений, где главная интрига - путаница близнецов. В "Вегетации" "близнецовость" героев нужна для предъявления генезиса их архетипов в правильном понимании этого термина, так как Серёга - архетип "народа", а Митя - "интеллигенции", и всё дело, так сказать, в "праве первородства" и причинах выбора.
Я не верю, что в отношениях с Китаем всё идёт к конфликту, хотя соперничество систем очевидно. И я понятия не имею, как будет развиваться ситуация. Идентичности и культуры у России и Китая (или Запада и Китая) разные, но у развитых стран конфликты возникают не из-за этого. Мы ведь живём не во времена Чингисхана, когда "не такой" означает "враждебный".
Добрый день, Ольга.
В начале декабря будет встреча в СПб в книжном магазине "Подписные издания". Дату и время не помню; думаю, они есть на сайте магазина.
Добрый день, Григорий.
Да, вы правы.
