Уважаемый Владимир.
У сердитого мальчика Гершензона нет прототипа. Когда-то давно, в студенческие годы, у нас в общаге ходила шутка: "Береги честь смолоду, коли рожа крива". Из этой шутки я взял метод составления речей Гершензона и по этому методу (вернее, почти везде по этому методу) придумал все фразы Гершензона. Лично мне больше всего нравится перл "подальше положишь - другие возьмут".
Алексей, здравствуйте!
Была на книжной ярмарке Non-fiction 2016, великолепная презентация Вашей книги «Тобол» получилась! Очень радует и обнадёживает «творческая реализация вашей личности»! В продолжение этой беседы и вопросов Дмитрия Бака хочу задать пару уточняющих вопросов.
Как, по-вашему, «титульная» нация русских и шире — служивый народ государства Российского, народ-устроитель — выглядит в глазах других, малых и больших народов вчера и сегодня? Несёт ли, по-вашему мнению, русский православный народ цивилизующее начало для этносов, населяющих нашу страну? Или Москва совершенно утратила высокое призвание быть «третьим Римом»? И какова роль литературы в этом историческом процессе? Или, сосредоточившись на актуальных запросах Москвы и власти, она потеряла аналитическую роль «оппозиции его Величеству» и «гласа народов»?
С благодарностью и уважением,
Ольга
Уважаемая Ольга.
Вы задаёте очень сложные вопросы.
На мой взгляд, "образ русского народа" в глазах инородцев тождественен тому ущербу, который наносят русские, или тому благу, которое они приносят.
Я думаю, что русский народ несёт цивилизующее начало (вопрос в том, нужно ли оно?). И Москва не утратила призвание быть "третьим Римом". Хотя с развитием коммуникаций эта амбиция выглядит архаично.
Да, литература утрачивает эту роль. Быть против власти - это ещё приемлемо, но быть против Москвы - не комильфо. Про "глас народа" говорить уже старомодно. У "народа" несть "глас" и без литературы - например, фейсбук.
Уважаемый Леонид Михайлович.
Этот сайт устроен так, что я не могу ответить вам на личный адрес. Вам следует написать моему продюсеру Юлии Зайцевой, её координаты справа на сайте.
Уважаемая Диана.
Это вопрос? Нет, я не читаю свои ответы с листа. "Кто ясно мыслит, тот ясно излагает".
Уважаемый, Алексей Викторович,
1.Вы предложили на встрече в Музее Пушкина написать Вам вопрос на сайте, в ответе на который Вы укажите список рекомендуемой Вами литературы по Пугачеву. Так и поступаю. Заранее благодарен.
2.Также Вы задали вопрос какие события во внешней политике могли повлиять на восстание. Мне ничего тогда в голову не пришло, но затем я подумал о переписке Вольтера с Екатериной. Вольтер писал: "По-видимому, этот фарс разыгрывается по воле шевалье де Тотт, но мы живем уже не во времена Димитрия, и пьеса, имевшая успех двести лет назад, ныне освистана". Де Тотт это, разумеется - Франц Тотт. Ларри Вульф в своей замечательной книге "Изобретая Восточную Европу" посветил этому субъекту целую главу. Тотт пока еще не писал мемуары, а отливал пушки для турков. Вольтер явно не сам придумал связку Тотт-Пугачёв, а повторяет Екатерине циркулирующий в Европе слух. Ответ Екатерины Пушкин называет "нетерпеливым", но имеется ввиду бравада, призванная скрыть страх. "Одни только газеты подымают шум по поводу разбойника Пугачева, который ни в прямых, ни в косвенных отношениях с г. де Тотт на состоит. Пушки, отлитые одним, для меня значат столько же, сколько предприятия другого. Господин де Пугачев и господин де Тотт имеют, впрочем, то общее, что один изо дня в день плетет себе веревку из конопли, а другой в любую минуту рискует получить шелковый шнурок " Как минимум Екатерина видит репутационные риски (газеты), как максимум сама допускает эту связку (Тотт-Пугачёв) и опасается, например, финансовой подпитки восстания со стороны Франции, агентом которой и является Тотт. Вы писали в своей книге, о страхах властей относительно возможной связи Пугачёва с иностранными державами, но вот насколько эти страхи, действительно, разделяла Екатерина и насколько эти страхи определили методы и темпы подавления восстания, увы, остается не понятным из Вашей книги.
Разумеется достоинств книги это не умаляет. Книга у Вас вышла не только информативная, но и очень вдумчивая. За что Вам огромное спасибо.
3.Про Дюма.
Я постараюсь быть кратким, хотя сказать тут можно очень многое. Собственно мысль, которую я хочу сформулировать и обосновать, заключается в том, что Ваше совершенно верное суждение о историко-авантюрном романе, подкрепляется неудачным примером :( Прежде всего нужно взглянуть на весь корпус художественной литературы во Франции XIX века, которая посвящена эпохе Людовика XIII.Помимо Дюма, прежде всего это Виньи, Гюго, Готье. Также можно вспомнить, скажем, Луи Галле "Капитан Сатана". Ростана я опущу. Альфред де Виньи прямо говорил, что "истории Франции можно изменять" и создает совершенно несоответствующий истории портрет Людовика XIII в своём "Сен-Маре". Людовика XIII тут совершенно не разбирается в политике, хотя после смерти Ришелье линия политики продолжилась. Более того Виньи романтизирует человека призывающего иностранные войска вторгнуться на его родину. даже если опустить многочисленные слухи о том за какие именно услуги перед Людовиком, Сен-Мар стал фаворитом, сам вышеупомянутый поступок мягко говоря не внушает симпатии. Автор изменяет истории. Герой родине. Гюго в "Марьон Делорм" писал карикатуру на Карла X-ого, а в результате прилепил Людовику XIII ярлык - "способен лишь излечивать золотуху".
"Король
Он все творит один, и жалоб тяжкий стон
Летит к нему давно - я в тень преображен,
Молящих голос стал чужд царственному слуху.
Герцог Бельгард
Зато излечивать дано вам золотуху."
Луи Галле и Теофиль Готье и вовсе умудрились написать романы, не упоминув имени Ришелье вообще. Особенно интересен в этом смысле роман Готье. "Капитан Фракасс" - очаровательная книга, но в романе повествующем об жизни актёров в эпоху Людовика XIII не упомянуть Ришелье это всё же феноменально. Ведь именно Ришелье стал запрещать проповедникам порицать актрис наряду со шлюхами. Да и всё в театре тогда было под его пристальным вниманием. Достаточно вспомнить о Корнеле.
Собственно как раз "Капитан Фракасс" идеально подходит как пример не исторического, а приключенческого романа в исторических декорациях.
Теперь о романе Дюма. Удивительна разница.
Во-первых: герои прямо участвуют в ключевых событиях 1625-1628 годов (Бекингем, Ла-Рошель, Подвески ...). Более того, сам факт, того, что Дюма перенёс действие в эту эпоху, говорит о многом. Куртиль (источник Дюма по Д'Артаньяну) указывал дату начала службы - 1640. Дюма идёт на 15 лет раньше, чтобы описать те события, без которых он не видит эпопею цельной.
Во-вторых: через весь роман идёт красной нитью история взаимоотношений Ришелье и Д'Артаньяна. И все ступеньки в карьере Д'Артаньяна уложил Ришелье. Ришелье сделал Д'Артаньяна королевским мушкетёром после осады Сен-Жерве. (Все экранизации это упустили). Ришелье сделал Д'Артаньяна лейтенантом, а затем капитаном (Это мы узнаем из "Двадцати лет спустя"). Исторически - именно Ришелье возвышал мелких дворян за службу над родовитыми и ненадёжными.
В-третьих: сам конфликт Ришелье-Д'Артаньян это неприятие дворянством построения абсолютизма, даже вопреки пониманию верности политики Ришелье. Слишком много принципов сковывали дворян. Вспомним слова Атоса: "Рауль, умейте отличать короля от королевской власти. Когда вы не будете знать, кому служить, колеблясь между материальной видимостью и невидимым
принципом, выбирайте принцип, в котором все."
В-четвёртых Д'Артаньян эволюционирует и переходит на сторону политики Ришелье уже под руководством Мазарини. Кстати, это позволяет Дюма спроецировать Фронду на историю четырёх друзей в следующем романе.
В-пятых: описана масса нюансов. Скажем взаимоотношения Ришелье и Людовика. Это - дружба. Всё же именно так следует из текста Дюма, если вчитаться. Уж точно со стороны Людовика. Дружба была. Правда возникла она позже. Увы ни один романист, которого я читал не упомянул ее причину. Король и Кардинал были очень разными людьми. К слову политическая линия Ришелье продолжилась при Людовике после смерти первого, но всё же за одним исключением. Литераторам перестали выплачивать пособия. Объяснение было лаконичным "Нас это больше не интересует." Но кое-что Людовика и Ришелье сближало. Это их болезни. Оба были очень нездоровыми людьми и искренне сочувствовали друг-другу.
В-пятых: очень много исторических персонажей взятых из первоисточников. Был де Тревиль, правда капитаном мушкетёров он стал лишь в 1634. Был дез Эссар. Был даже д’Атос правда он был беарнцем и знатность его оставляла желать лучшего и т.д.
Продолжать можно до бесконечности, но я хотел бы закончить словами Левандовского в послесловии книги Птифиса, биографа Д'Артаньяна. " Перечитывая Дюма, вдруг обнаруживаешь, что в ряде мест своей трилогии он словно бы черпал материал (точнее, его освещение) не из Куртиля, своего единственного источника, а из книги Птифиса, которой в его время и не могло быть! И феномен этот объясняется просто: гениальным чутьем романиста Дюма предугадал (или предчувствовал) те подлинные документированные черты героя, которые обнаружил Птифис и мимо которых прошел Куртиль."
Всех Вам благ.
Уважаемый Павел.
1. В.И.Буганов "Емельян Пугачёв", М., "Просвещение", 1990.
"Емельян Пугачёв на следствии", М., "Языки русской культуры", 1997.
Манифесты и указы Е.И.Пугачёва, М., "Наука", 1980.
Зачем вы спрашиваете об этом? Гораздо проще запросить "гугл".
2. Все эти факты - частности. У меня книга о пугачёвщине, а не о её осмыслении в Европе. Есть такое понятие в картографии - "генерализация". То есть выделение главного. Для "Вил" я выделил главное, а эти подробности излишни.
3. По-моему, вы просто красуетесь своей исторической компетенцией. Самовыражаетесь. Я просто привёл в пример "Три мушкетёра" - и не более того, а вдаваться в тонкости истории здесь неуместно.
Здравствуйте, Алексей! Люблю ваши исторические романы. Сейчас читаю "Тобол", смущает обилие мистики. Поэтому этот роман я уже не могу назвать историческим. Что это? Попытка привлечь подсаженную на фентези молодежную аудиторию или стремление к модерновости, боязнь показаться традиционным?
Уважаемый Павел.
Роман, написанный на историческом материале, становится историческим лишь тогда, когда его герои мотивированы историческим процессом. И не важно, есть в романе мистика или нет её, точно ли события романа следуют исторической канве или не совсем точно. Не надо изучать историю по романам, для этого существует специальная литература. Цель исторического романа – в первую очередь создать образ эпохи, и для образа (для его драматургической выразительности) порой приходится немного отступать от реальной хроники. Разумеется, эти отступления должны быть в пределах допустимого.
В «Тоболе» есть небольшие отступления от хроники. Но небольшие. Например, в романе владыка Филофей узнаёт о смерти митрополита Иоанна в миссионерской поездке к вогулам, а в реальности он узнал об этом в поездке в Киево-Печерскую лавру. (Правда, и в романе, и в хронике владыка получает трагическое известие мистическим образом.) «Тобол» вполне можно считать историческим романом, так как его герои мотивированы историческим процессом. Точно также историческим романом следует считать и «Сердце пармы», хотя там немало мистики; относить этот роман к жанру фэнтези – непрофессионально. А вот «Золото бунта» формально относится к приключенческому жанру, потому что герои в нём мотивированы не историческими событиями, а личными обстоятельствами: корыстью, местью, богоискательством и так далее. Но эти жанровые тонкости важны для литературоведа, а не для читателя.
«Тобол» – роман новаторский. Я написал его (ну, первую часть) «обычным» языком, хотя в нём и сталкиваются многие непривычные лексические комплексы: этнографические (старообрядческий, мансийский, исламский, китайский, шведский, джунгарский) и профессиональные (архитектура, артиллерия, кораблестроение, картография, «петровская» военная наука и так далее). Однако новаторство – не только язык и манера изложения. Новаторство – это ещё и структура романа.
В «Тоболе» соединены несколько парадигм, несколько художественных систем: привычный реализм (линии семейства Ремезовых), политический детектив (линия сговора губернатора с китайцами на «частную», «несанкционированную» войну русских с джунгарами), военный жанр (поход Бухгольца, но это во второй книге) и мистика (идолоборчество владыки Филофея, шаманство Нахрача и двойничество Айкони, проклятие полковника Новицкого, тайна кольчуги Ермака). Эти линии сплетены неразрывно, они держат друг друга. И мистика, которая вас смутила, тоже не совсем обычная. Это не произвольная авторская выдумка в угоду неким запросам публики. Это реальное, каноническое житие митрополита Филофея, переформатированное в нечто вроде фэнтези, и реальные биографии «князя-шамана» Нахрача Евплоева и полковника Г.И.Новицкого, погибшего в тайге в борьбе с язычниками. Новаторство романа в том, что мистика, неприемлемая для исторического жанра, оказалась роману органична (в том числе и в силу специфики сибирской истории), и «Тобол», если угодно, можно считать историческим романом в жанре магического реализма. Хотя этого определения всё равно недостаточно.
Современный роман, роман нового типа (не только исторический), строится на неком «иноприродном» каркасе. Этим каркасом может быть что угодно. В «Имени розы» У.Эко – семиотика (она использована в качестве дедукции при расследовании преступления). В «Коде да Винчи» Д.Брауна – конспирология. В «Светилах» Э.Каттон – астрология и нумерология. (Если говорить о себе, хоть это и нескромно, то в «Сердце пармы» это языковая реконструкция, а в «Золоте бунта» – реконструкция сплава «железных караванов».) В «Тоболе» таким «иноприродным каркасом» является историческая гипотеза (которая обоснована логикой, но не доказана документами) о причинах яростных сражений русских и джунгар за ретраншемент на Ямыш-озере.
Так что «Тобол» – ларчик с секретом. Чтобы его разгадать, нужен культурный кругозор и желание думать, исходя из содержания романа. Уверен, что некомпетентные критики сразу навесят на «Тобол» ярлыки вроде «фэнтезятины» или «архаики» – но на ярлыки много ума не надо.
Уважаемая Анжелика.
Спасибо.
Большинство жаргонизмов и выражений - из жизни. Но некоторые я придумал или по аналогии (например, есть выражение "объясню через печень!" - я придумал: "не дрожжи мозгом!") или просто на игре созвучий (прошу прощения за пример: "кто тут свободой залупотребляет?"). Но все эти слова и выражения - "быдлячьи", поэтому "на грани фола". Такова специфика той социальной среды, которую я описывал.
Уважаемая Ольга.
Я пишу долго. Просто я работаю много, не тусуюсь, не бухаю, не трачу время понапрасну, поэтому и кажется, что пишу быстро. "Сердце пармы" я писал пять лет, но тогда я работал на двух работах. "Ненастье" - полтора года, "Золото бунта" - два года, "Тобол" займёт три года.
О самом процессе написания я недавно рассказывал подробно. Поглядите, плиз, предыдущие ответы, чтобы мне не повторяться.
Добрый день, Алексей! Читаю в аннотации к "Тоболу", что роман 700 страниц. Огромный труд, требующий высокой концентрации, больших затрат времени и "воли к победе", наверное. В связи с этим возник вопрос - а не бывает такого, что к концу работы над романом начинаешь тихо (ну или громко, неважно) ненавидеть отдельных героев, отдельные сюжетные линии, весь роман в целом? :-) В духе "так, сегодня надо собраться и главным героем спасти красавицу, о как же он мне надоел этот главный герой!". Или любовь автора к героям не знает преград? Правда, интересно, такой элемент психологии творчества. Спасибо заранее!
Уважаемый Николай.
Да, скажу без ложной скромности, труд большой. И от него устаёшь. Но вовсе не так, чтобы возненавидеть. Это же как с ребёнком: порой устаёшь, но всё равно любишь и не бросаешь недоученным и недовоспитанным. (Хотя многие, конечно, бросают.) Аналогия с ребёнком - самая правильная. Бывает, возьмёшь себе отпуск, уедешь на неделю, а на пятый день начинаешь беспокоиться и нервно курить: ну как там твоё чадо? когда же, блин, закончится этот отпуск? нафиг он вообще был нужен такой длинный?
Алексей, здравствуйте! Знакомство с Вашим творчеством начала с романа "Ненастье". Только сегодня закончила его чтение. По горячим следам, на эмоциях, написала небольшой отзыв: "Страница первая, вторая, третья. Думы: нет, не мое. 90-е, Афган, цинизм, жестокость, грязный бизнес. Это для мужчин и толстокожих женщин, к коим себя не отношу. Надо закрывать и выбрать для чтения что-то другое. Сразу в такие моменты вспоминаю фразу Мариэтты Чудаковой о том, что плохая книжка навсегда лишает нас возможности прочесть хорошую. Но не тут-то было. Книга в меня вцепилась. И она оказалась вовсе неплохой. Подкупили емкие и точные сравнения, которыми автор мастерски пользуется, такие близкие и понятные метафоры. Роман живой. Живой до неприличия. Диалоги героев реалистичны настолько, что порой становится страшно: осознаешь себя их невольным участником. Следуя традициям русской классической литературы Алексей Иванов использует "говорящие" фамилии у ключевых героев: Неволин, Лихолетов. Безвольный Герман Неволин и лихой Сергей Лихолетов. Жертвы несуществующей "афганской идеи". Мужчины, не любившие одну и ту же маленькую женщину, вечную невесту - Татьяну. Хотя, Неволин пытался доказать обратное. Автор защищает Германа, демонстрирует его благородство, искренность и верность. Но мое расположение к этому герою заканчивается на сцене, в которой он трусливо прячется под кроватью на втором этаже дачного домика, когда на первом насилуют его якобы любимую Пуговку, ради которой он и крадет эти 140 миллионов. При помощи денег, путем организации жизни Татьяны в Индии одолеть ее вечное душевное ненастье? Вряд ли. Его поступок, да и многие другие эпизоды романа доказывают и подтверждают то, что большие деньги способны каждого из нас сделать безвольным. Удивляет не финал романа (он весьма предсказуем), а то, как ведет в нем себя та самая бесхарактерная, слабая, по-детски наивная Татьяна. Бесконечные смерти заканчиваются ее воскресением. Воскресением в земной жизни. Действие романа заканчивается 22 ноября 2008 года, а я перелиснула последнюю страницу 22 ноября 2016 года. Забавно." Спасибо Вам, Алексей, что увлекли меня, заставили прикоснуться к той теме в литературе, которая была для меня до этого далека. Вернее, от которой была далека я. А вопрос мой такой: почему в Романе "Ненастье" все женщины с изъяном? Жестокие, алчные, легкомысленные, глупые, наконец? Спасибо.
Уважаемая Евгения.
Вынужден вас разочаровать. Вы не поняли этот роман.
Начну с того, что я никогда не использую "говорящие" фамилии. Выискивать в фамилиях лобовой смысл - это школярское поведение читателя, воспитанное пьесами Островского и Фонвизина. Фамилии даются по семантике, а не для пояснения.
Этот роман не о пагубе денег, о чём написано прямо на обложке. Экзистенциальная ловушка - это не банальная корысть.
Герман Неволин - не бесхарактерный человек. Солдат, исполняющий солдатский долг, не является бесхарактерным человеком. Поинтересуйтесь, что за типажи "Ванька-взводный" и "очарованный странник", перемножьте их друг на друга, и получите Германа Неволина. Умение сохранить человечность означает силу духа, а сила духа в прикладном смысле и есть сила воли.
Если у вас хватает жизненного опыта, вы должны понимать, что в жизни бывают ситуации, когда приходится терпеть то, что стерпел Герман. Вы задумывались, почему Андрей Болконский не вызвал Анатоля Курагина на дуэль? А он стерпел примерно то же самое. Значит, он бесхарактерный и не любил Наташу? Танюша принесла жертву ради мужа, и он просмотрел это жертвоприношение до конца - как самонаказание за то, на что её обрёк, и если бы он не заставил себя сделать это, то обрёк бы Танюшу на ещё большие жертвы. Об этом, кстати, в романе сказано прямо, а вы не заметили. Герман - единственный, кто любил Танюшу по-настоящему, потому и вывел её из "ненастья".
То, что вы называете "изъяном", является функцией от социальной среды. Наверное, вы никогда не сталкивались с этой средой. ...А вам не кажется, что в "Тихом Доне" все женщины с изъяном? Наталья навязчивая и бесхарактерная, Аксинья - хищница и распутница, Дарья - распутница, Дуняшка - бессердечная (вышла замуж за убийцу). Жестокие, алчные и глупые бабы.
Постарайтесь смотреть на вещи шире завышенных требований к жизни. И будьте добрее к людям.
Уважаемый, Алексей Викторович.
Я купил вашу книгу-альбом "Увидеть русский бунт". Теперь Вы переиздали её как "Вилы". Я, признаться, так и не смог понять насколько есть отличия в самом тексте? Или речь идёт только о "демократизации формата" и ничего принципиально нового в "Вилах" я не найду?
Уважаемый Павел.
Ничего принципиально нового вы не найдёте. Это "демократизация формата".
Здравствуйте, уважаемый Алексей Викторович!
Что Вы думаете о Литературном институте им. Горького? Можно ли «системно» научить литературному творчеству? Не будем сейчас говорить о других, прикладных и книгоиздательских профессиях, которым также обучают в этом институте. Грубо говоря: предположим, у потенциального писателя есть талант; предположим также, что у этого гипотетического «начинающего автора» есть и некое гуманитарное образование; допустим, наконец, что он/она может поступить в это учебное заведение. Есть ли в этом смысл? И есть ли вообще смысл в существовании Литинститута?
Уважаемый Александр. Честно скажу: не знаю. Но уверен, что хуже от Литинститута не будет.
Доброго времени суток, Алексей. Я прочел в новостях, что в Китае вышла Ваша книга "Географ глобус пропил". В переводе на китайский название звучит (по воле переводчицы Тунтун Лан) уже "Географ и водка". Название было изменено в сторону краткости, как я понял, по причине длинноты и сложности. Остается после этого большой вопрос, - как же Тунтун Лан отнеслась непосредственно к переводу самого произведения, если даже сократила такое, более чем простое, название. Что Вы сам скажете по этому поводу?
Уважаемый Александр.
Я не встречался и не общался с Тунтун Лан. И я не знаю, как мне ко всему этому относиться. Я же некомпетентен. Поэтому не отношусь никак. Как есть - так и есть.
Здравствуйте, уважаемый Алексей Викторович!
Многие спрашивают Вас о том, как происходит творческий процесс. Расскажите, пожалуйста, про самую загадочную его часть - "придумывание". Можно ли заставить себя придумать? :)
Вы часто употребляете выражение "профессиональный писатель". Что Вы в него вкладываете? Ведь в культуре достаточно личностей, к которым сложно применить данное словосочетание (например, потому что писательство не было способом заработка или проф.деятельности), а вот тексты и смыслы, созданные ими живут, и значительно обогатили мировую сокровищницу (например, Кафка). И напротив, некоторых современных авторов сложно не отнести к категории "профессионалов", а вот произведения их, увы, будут недолговечны (для меня таковым является, например, Б.Акунин).
Спасибо!
Уважаемый Георгий.
Выражение "профессиональный писатель" я использую сугубо утилитарно: то есть тот писатель, который зарабатывает только своими книгами. И не более того. В этом смысле профессиональными писателями являются и Достоевский, и Дарья Донцова. К такому определению я обращаюсь тогда, когда надо развенчать какой-либо миф о писательской работе - вроде мифа о вдохновении, без которого нельзя садиться за письменный стол.
Самое "волшебное" в писательской работе - это найти (или придумать) факт, из которого ты "извлечёшь" роман, то есть "зерно", из которого вырастет дерево со всеми его корнями, ветвями и листьями. Не всякое событие может быть "зерном", у события должен иметься потенциал. Например, в случае "Ненастья" таким "зерном" была история про захват афганцами двух жилых домов.
Найдёшь факт - и дальше начинается "разархивирование" его, то есть "придумывание".
Описать его достаточно сложно. Лично я воображаю себе мир, в котором будут происходить события, кручу его туда-сюда, и в этом процессе по ассоциациям с фактом-"зерном" рождаются какие-то смутные образы, зачаточные и несвязные сюжетные коллизии, острые реплики, интересные идеи, возможные повороты истории. Из всего этого нагромождения я оставляю только самое лучшее.
Эти лучшие придумки я группирую по темам. Например, в "Ненастье" было пять тем: эпопея с ограблением, Афган, Лихолетов, Танюша и "Коминтерн". Темы разбиваю на эпизоды и начинаю логически увязывать их друг с другом в стройную систему. На этом этапе воображение уже структурировано конкретными задачами. Результат - общая и приблизительная схема произведения.
Дальше уже обдумываю целенаправленно по фрагментам, то есть формулирую вопрос и придумываю ответ. Это уже план произведения, синопсис.
А дальше уже можно писать.
Не знаю, понятно ли я объяснил этот процесс.
Добрый день! Спасибо за очевидный и логичный ответ по узникам Кекскольмской крепости. Теперь у меня отпали многие сомнения в отношении официальной версии Пугачевского бунта.
Помимо публикаций, про чандарскую плиту есть короткий ролик Н.В. Левашова на ютюбе.В ролике Н.В. Левашов демонстрирует отколовшийся кусок плиты, который он успел забрать из подсобки МГУ. В настоящее время складывается впечатление, что эту информацию намеренно замалчивают. Вообще, сам поселок Чандар находится в очень живописном месте неподалёку от Павловского водохранилища перед п. Красный ключ если ехать со стороны Уфы.
Уважаемый Андрей.
Интересно. Посмотрю ролик. В Чандаре я не бывал, хотя бывал и на Павловском водохранилище, и в Красном ключе.
Кстати, я не думаю, что столичные структуры "намеренно замалчивают" какие-то интересные факты и утаивают находки. Мне представляется, что причина проще: элементарное пренебрежение. Провинции, то есть стране тараканов, хватит и той истории, которую ей уже соблаговолили спустить сверху.
