Алексей Викторович, спасибо за развернутый и весьма полезный для меня ответ!
Если позволите, то задам еще вопросы, вызванные уже Вашим ответом (опять-таки с учетом того, что я правильно Вас поняла).
Прежде всего, если возможно, я хотела бы уточнить определения, чтобы мы с Вами разговаривали на одном языке и у нас не возникло непонимания. Понятие «постмодернизм» Вы принципиально используете только для российской действительности, а «постмодерн» для мировой культуры, разграничивая их тем самым по территориальному признаку (или тут так совпало)? Дело в том, что я их понимаю, как два связанных понятия, в двух словах: состояние культуры и совокупность явлений в искусстве, соответственно. (Явления, в свою очередь, уже влекут за собой приемы, техники и т.п.). В связи с этим и тот, и другой могут присутствовать как в российской, так и в мировой культуре. Исходя из моих размышлений, с Вашего позволения, в дальнейших вопросах я буду использовать «постмодернизм», где подразумевать именно явления, влекущие за собой использование тех или иных приемов, техник и т.п.
Далее, если для Вас «Тобол» - это своего рода экспериментальная площадка «постмодерна», то находитесь ли Вы в каких-либо взаимоотношениях с одной из основных (ну, вроде, так принято, что основных) концепций постмодернизма – бартовской «смерти автора»?
На мой взгляд, во всем Вашем творчестве всегда четко прослеживается авторский замысел, и ни о какой «смерти автора» не может быть и речи. В таком случае в «Тоболе» у Вас тоже изначально было наше традиционное «что хотел сказать автор», а для реализации авторской интенции Вы уже и стали использовать приемы постмодернизма (играть, если позволите)? Либо же, наоборот, Вы решили поэкспериментировать с постмодернистскими приемами, а в ходе работы «оказалось», что традиции сохраняются (в том числе автор не умер), и для Вас – это явилось неким открытием?
Спасибо! С уважением, Ольга.
Уважаемая Ольга.
Тут разговор долгий.
Сначала про термины. Внятного научного определения для постмодернизма нет (как нет его, например, и для экзистенциализма), поэтому я предпочитаю, так сказать, профанное определение. Оно сужает смысл, но зато и проясняет его. Постмодернизм (постмодерн) – это синтез всего. Жанров, парадигм, тем, теорий, стилистик и т.д. Один из вариантов этого синтеза - «текст из текстов». Например, в «Метели» Сорокина синтезированы мотивы метели из всей русской литературы. Или в «Чапаеве и Пустоте» Пелевина синтезированы советские мифы, советские анекдоты, советский поп-арт и дзен-буддизм. Есть в этих произведениях «автор» или нет? Появилась бы «Метель» Сорокина, если бы не было метелей у Пушкина, Тургенева, Толстого, Куприна, Бунина? Вот в этом смысле «автора» в постмодернизме нет. Об этом и говорил Барт.
Но постмодерн – синтез более широкого охвата, нежели только «текст из текстов». Можно совмещать друг с другом не только тексты. Например, «Светила» Э.Каттон – синтез вестерна и астрологии. А «Код да Винчи» - синтез детектива и апокрифа. Всё дело в том, как устроен синтез. Новое качество (собственно, постмодерн) рождается тогда, когда «составляющие» синтеза ранее считались несовместимыми или антагонистичными друг другу.
Тут я перейду на примере из кино, чтобы было понятнее.
Возьмём сериал «Ходячие мертвецы». Это синтез зомби-апокалипсиса и психологического реализма. Хичкок совместил психологизм и ужас, но трэша с психологизмом ещё никто не совмещал – они противоположны друг другу. Это всё равно, что совместить сотовый телефон и батарею парового отопления. Если говорить более обобщённо, то «Ходячие» - синтез категории низкого (трэш) и категории высокого (психологизм). Для чего это нужно? Для исследования реальности. Дело в том, что жанр зомби-апокалипсиса – это современная утопия, а вовсе не антиутопия (совсем недавно такой утопией был вестерн). Мир зомби-апокалипсиса – это рай для подростков: работать не надо; еды и оружия вдоволь; враги – вроде бы люди, но очень противные, и убивать их легко и приятно, потому что движутся они медленно; ответственности нет; воля-вольная; побеждает не самый сильный, а самый ловкий; и т.д. Погружая в эту утопию зонд психологизма, авторы изучают те поведенческие мотивы, которые никогда не позволят утопии превратиться в реальность. Так устроено это произведение.
Главное в нём – что оно строится на синтезе категорий.
Сейчас я пишу о произведениях мейнстрима, а не о вершинах искусства, потому что в мейнстриме эти идеи становятся технологиями. И мейнстрим всегда реализуется, так сказать, в игровом формате, он «фатической», поскольку существует в обществе потребления (и порождён им).
Современное искусство, основанное на синтезе противоположных категорий, я и называю постмодерном. Ключевые его качества – развитие (а не отрицание) традиции и гуманистическое звучание (а не этический релятивизм). Постмодерн позволяет сохранять всё то, что было в традиции – и авторство, и «классический» замысел, и сюжет, и характеры героев, и просветительскую суть, и вообще всё.
Возьмите для примера «Пятое сердце» Дэна Симмонса. Сюжет: Шерлок Холмс разгадывает международный анархистский заговор. Герои – реальные люди: Генри Джеймс, Марк Твен, Теодор Рузвельт. Главная интрига – желание Холмса понять, реальный он человек или плод вымысла (доктора Ватсона или Конан Дойла). В романе используется и «холмсовский» канон, и картина политической обстановки конца XIX века (миграция населения, распространение социалистических учений, возрастание империализма), и до-фрейдистские теории психолога Уильяма Джеймса о сути человека (что такое «я», что такое «личность»). Историческая фактура в романе – бесподобна. Причём это не мэшап вроде «Авраама Линкольна – охотника на вампиров», а абсолютно традиционное, реалистическое и «психологическое» произведение (вызывающее яркую эмпатию) с прочнейшим детективным сюжетом. И вовсе не абсурдистский «живородящий войлок». Вот вам образец живого постмодерна.
В России же всё по-своему.
В современной российской культуре к синтезу предлагаются советские (иногда – русские) концепты и современные технологии. Советский анекдот умножается на дзен-буддизм. Русская метель умножается на квазижанр «северной повести» (это когда герой борется-борется со смертью, а потом не побеждает, а погибает). А ещё яснее это в кино, когда берётся что-то советское и умножается на современные технологии («Экипаж» - советский сюжет; «Панфиловцы» - советский миф; «Викинг» - советская идеологичность). В общем, современный российский формат – это синтез не категорий, а феноменов. Поэтому я называю его не постмодерном, а постмодернизмом. И постмодернизм не может исследовать жизнь, как врач не может сам себе сделать операцию на сердце.
Так что «Тобол» лежит на одной линии с Симмонсом и Каттон (постмодерн), и это не линия «Метели» и «Чапаева» (постмодернизм). И я не выбирал формата. Заявка на этот формат – ещё в «Сердце пармы». Просто мне нравится писать так, как предполагает моё историческое время, но я не хочу терять ничего хорошего из того, что было придумано прежде.
Уважаемый Павел.
Я пока ещё не знаю мнения издательства по этому вопросу. Но в ближайшее время ждать книгу не стоит.
Алексей Викторович, день добрый!
Огромное спасибо вам за «Тобол»! Действительно, как вы и говорили о целях писателя, вам, на мой взгляд, удалось рассказать интересную историю захватывающе и увлекательно! И хорошо, что она еще не закончена.
Чтобы сильно не отвлекать вас повторяющимися вопросами и не «злить» глупыми выводами о том, что вы хотели сказать, я просмотрел пару месяцев назад вопросы уважаемых читателей и тоже могу сказать вам и им спасибо за столь увлекательную, в некоторых случаях переписку, в которой можно кое что почерпнуть для собственного кругозора. Так вот в том, что прочел из вопросов вам не увидал вопросов которые хочется задать (простите – распирает любопытство), по этому все же осмелюсь задать:
1) Вы ранее ни разу не продлевали своих произведений и ни разу не стремились завершить их «окончательно», возможно давая мозгу читателя развить историю самостоятельно. Отсюда видимо и столь нежелательные, опять же на мой взгляд, ответы на такие вопросы «.. а что дальше с ними стало? Или - … а что они БЫ сделали с собой Если бы…?».
Почему же на примере «Тобола» можно увидеть смену позиции в написании произведения сразу и без продолжений?
2) Очень понравилось как вы описали в «Тоболе» сцену, когда шаман рассказывает о том, что будет с погодой и как далее следует поступать таежному люду, основываясь на сведениях внутренностей разделанного лося. Алексей Викторович, а откуда у вас такие познания? Вернее где вы это почерпнули и где можно почерпнуть мне? Буду очень благодарен, если подскажете сcылки на источники.
3) В ваших трудах не первый раз встречается такого рода информация (это я об умениях местных шаманов). Понятно, что все это и надумано слегка, НО и имеет место быть так как многое нам недоступно и не объяснено, да и не будет. Вы сталкивались с таковыми людьми, с шаманами местных племен? Вас удивляло что-то в этих людях? Они действительно, по вашему мнению и сейчас умеют то, что умели шаманы в те времена, или и у них народ «мельчает» и умения размываются цивилизацией, урбанизацией…?
4) Более года назад, отвечая на мои вопросы, вы сделали мне действительно небольшой подарок в виде того, что рассказали про ТРИ ПАРАДИГМЫ написания произведения. Мне было интересно, как пища для ума, заняться этим в плане изучения для себя понимания мышления такого человека как писатель. Но к глубочайшему моему сожалению, ваш ответ я не скопировал и не сохранил и получилось, что утерял не по собственной оплошности – у вас было несколько сбоев на сервере и информация части вопросов и ответов была утеряна. Могу я вас просить повторить эту интересную методику с примером даже (как вы это удачно для понимания можете)?
С благодарностью в Вам!
Ваш читатель, Вячеслав. г. Краснодар – г. Ростов-на-Дону
Уважаемый Вячеслав.
Буду отвечать по пунктам.
1) "Тобол. Мало избранных" - это не "продолжение" "Тобола. Много званых". Это один цельный роман, разделённый на две книги просто для удобства публикации. Между двумя его книгами нет ни сюжетного, ни временного зазора. Действие развивается непрерывно. Так что моя позиция неприятия сиквелов, приквелов и тому подобного остаётся нерушимой.
2) Гадание по внутренностям животных было распространено едва ли не во всех культурах. Ничего "эксклюзивного" в нём нет. Я не нашёл толкований манси, поэтому использовал толкования древних римлян, заменив римского барана мансийским лосем и скорректировав на климат.
3) С шаманами я не общался, но много раз был свидетелем древних языческих верований, которые бытуют в Югре и сейчас. Современным шаманам я не верю. Шаманы - производная от образа жизни, а не просто бубен и пляски (как казачество обусловлено образом жизни, а не лампасами и шашками). Изменился образ жизни этноса - невозможным стало и настоящее шаманство. О сути шаманства я написал в книге "Дебри". Лучший научный труд о феномене шамана - книга "Вселенная сибирского шамана" (сборник этнографических и культурологических исследований Бернгарда Петри 1910-1920-х годов), Иркутск, издательство областного краеведческого музея, 2014 год.
4) Увы, я уже не помню своих ответов. Сайт мне восстановили, поэтому попробуйте поискать снова.
Алексей Викторович, здравствуйте!
В ожидании второй книги «Тобол», читая Ваши интервью, возник вот какой вопрос.
В своих интервью интерес читателя к исторической прозе Вы объясняете тем, что «современный читатель не воспринимает роман на современном материале как развернутую метафору современности. И писатели, желающие говорить о современности, вынуждены делать это через некий искажающий фильтр: через канон жанра, во многом банальный, через причудливую призму постмодерна — или через историю…».
И тут же Вы говорите, что в «Тоболе» есть «разве что отсылки (к современности), потому что многие проблемы России как были при Петре, так и остались доныне. Я считаю, что нельзя использовать исторический роман как иносказание о современности».
Сначала мне показалось, что тут закралось противоречие, но далее для себя я поняла это так: на историческом фоне Вы показываете «вечные проблемы», являющиеся неотъемлемой частью русской литературной традиции. Верны ли мои рассуждения, или я ошибаюсь?
Если да, то все же: «Тобол» для Вас, прежде всего, – это история про петровскую Сибирь или освещение «вечных проблем» с использованием истории (то есть, прежде всего, Вы хотите рассказать читателю об истории или о современности (тут я имею в виду, конечно, «вечные проблемы», присущие во все времена, а не современное состояние дел в стране))?
Если речь все же идет об истории преобразований Петра в Сибири, то тогда каким образом Ваша историческая проза согласуется с высказыванием о том, что о «современности надо рассказывать через историю»?
Заранее спасибо! С уважением, Ольга.
Уважаемая Ольга.
Спасибо за такой интересный вопрос.
Я не говорил, что о "современности надо рассказывать через историю", я говорил, что о ней рассказывают через историю - а это неправильно: времена не повторяются. В исторических романах, написанных с целью поговорить о современности, либо история искажена, либо современность, либо и то, и другое.
Моим же мотивом для "Тобола" было испытание возможностей постмодерна. Я уже не раз говорил об этом, но повторюсь. Если упрощать, то постмодерн - это синтез всего. Причём сделанный в игровом формате. Петровская эпоха в Тобольске меня привлекла именно своим синтезом: в Тобольске совместились разные эпохи (Ремезов - из средневековья, Табберт - из нового времени), разные фактуры (язычники, степняки, раскольники; артиллеристы, зодчие, грабители гробниц), разные культуры (шведы, китайцы, ханты, джунгары). Здесь постмодерн, заложенный самой историей. А я усилил его сочетанием разных жанров: мистикой, политическим детективом, батальным жанром и т.д. Каждый герой получил свою цель (отдельную от исторического процесса, но мотивированную им) - в этом игровой формат. В итоге оказалось, что постмодерн наследует традиции, а не противоречит ей (как российский постмодернизм). Оказалось, что в формате постмодерна вполне можно рассказывать о реальной истории (лишь бы читатель не воспринимал романные события совсем уж буквально, но для этого я написал книгу "Дебри"). Оказалось, что постмодерн сохраняет гуманистическое начало литературы, и герои живые, они страдают и мечтают по-настоящему. Всё это и побуждало к работе.
Алексей, здравствуйте.
Комментирую как житель Оренбурга, с претензией на знание истории и географии края и историческое образование.
В книге "Вилы", в главе "Оренбуржье: казачья Россия" Вы пишите о том, что Сакмарский городок расположен близ впадения Сакмары в Яик, однако по факту Сакмарская крепость расположена у впадения реки Салмыш в Сакмару, а у впадения Сакмары в Яик находилась Бердская крепость, основанная значительно (по меркам описываемых событий) позже.
Таким образом, подобное описание расположения Сакмарского городка вызывает некий диссонанс при чтении.
Подобная теория расположения Сакмары встречается лишь в книге Джона Кэстля о путешествии из Оренбурга к Абулхаир хану в 1736 году, однако если сопоставлять факты, приходишь к выводу, что господин путешественник привирает и слабо разбирается в географии региона.
Уважаемый Константин.
Да, вы правы, я ошибся. Вертелся на машине между Бёрдами (Оренбургом), Сакмарой, Каргалой и Уранбашем и спутал реки. За Кэстля я не отвечаю.
Уважаемый Олег.
К "Сердцу пармы" я так и не доделал словарик. Но оба этих нужно читать без словарика. Таков замысел автора. Не поймёте какое-либо слово - ничего страшного, так и задумано.
Здравствуйте, Алексей Викторович, у меня к вам несколько вопросов по "Золото бунта" 1) История про стрелецкую женку Ульянку-Чусовлянку она реальна ? 2) Почему Остафий не разделался с Колываном, по сути не отомстил за Отца? 3) Как думаете сложилась судьба Осташи ? Он стал сплавщиком? Заранее спасибо.
Уважаемый Дмитрий.
1) Историю про Ульянку-Чусовлянку я придумал. Хотя скалы Конёк и Голубчики (я назвал эту скалу Голбчики) есть в реальности.
2) Почему же не разделался? Он заставил Колывана спрыгнуть со скалы вслед за крестом. Колыван был нужен Осташе как раз до этой сцены - а потом Осташа сразу же и спровадил его. Никаким другим образом в тех обстоятельствах Осташа убить Колывана не мог.
3) Думаю, Осташа стал сплавщиком.
Здравствуйте, Алексей Викторович. Я двадцатилетнаяя студентка из Киева и дико люблю вашего "Географа". Очень хочу найти первоиздание, но как-то его нет нигде. Подскажите, это вообще осуществимо? Может есть какой-то загадочный склад на котором, ну вдруг, залежался томик?
Не знаю, функционален ли ваш аскми, но вы офигительно круто пишите. Приезжайте в Киев? Здесь ну очень хорошо.
Уважаемая Николь.
Первое издание (зелёная книжка издательства "ВАГРИУС") - только в букинистическом магазине. А зачем оно вам? Я им не слишком доволен, потому что там текст романа искажён: большая глава о детстве Витьки нарублена на маленькие кусочки, которые вставлены куда попало, а некоторые и вообще выброшены. Так сделал редактор, а у меня ещё не было никакого авторитета, чтобы сопротивляться.
В Киеве я был - прекрасный город, и с удовольствием побываю ещё раз. К тому же у меня там есть дело - ваш монитор "Железняков". Но не решил, когда поеду.
Я не знаю, функционален ли мой аскми, потому что не знаю, что такое аскми. Увы, мне не 20 лет, а уже 47.
Уважаемый Арсений.
Ну, согласно традиции, Екатеринбургская область. Хотя звучит слегка нелепо. Уральская, наверное, правильнее.
Алексей Викторович, добрый день!
Огромное спасибо за книги! Дочитал "Вилы", прочел "Тобол. Много званых", "Ёбург", сейчас читаю "Золото бунта". Очень нравится.
Позвольте вопрос: у Вас в "Вилах" И.К. Кирилов выведен весьма непривлекательно: карьерист, недалёкий человек, притом жестокий.
У нас в Бузулуке в 2016 году ему, как основателю Бузулукской крепости (или Бузулуцкого городка по его же словам) поставили памятник. При проработке темы Кирилова столкнулся с тем, что достоверной фактической информации о нём крайне мало - его собственные экстракты Сенату и Императрице, да сведения о смерти в Самаре. Вот, пожалуй, и всё.
Скажите, на каких фактах Вы основывали своё к нему отношение?
Может, посоветуете - где искать информацию?
Благодарю!
Уважаемый Александр.
Спасибо.
Вы правы - о Кирилове очень мало информации. Моё представление о нём сформировал замечательный оренбургский историк, доктор исторических наук Дмитрий Сафонов. В 2003 году в издательстве "Оренбургская губерния" в Библиотеке историко-литературного альманаха "1743" у него вышла небольшая, но очень информативная и убедительная книжка "Начало оренбургской истории". Тираж - всего 1000 экземпляров. Не знаю, можно ли найти эту книжку в сети. Я купил её в Оренбурге. Весьма рекомендую.
Уважаемый Дмитрий.
Легко. Вот десятка.
"Подпольная империя"
"Карточный домик"
"Во все тяжкие"
"Игра престолов"
"Ходячие мертвецы"
"Борджиа"
"Аббатство Даунтон"
"Нарко"
"Клан Сопрано"
из наших - "Оттепель".
Уважаемый Антон Викторович.
Об этом надо спрашивать не у меня. Я думаю, что свою роль сыграла историческая инерция. В экономике СССР, в распределении транспортных потоков, большую роль играли реки. Бассейн Волги воспринимался как единая транспортная система; предприятия этого региона были ориентированы на смежников, к которым можно было направлять баржи и самоходки - самый дешёвый вид транспорта. Пермская область входила в волжский территориально-промышленный комплекс. Когда в постсоветское время размечали федеральные округа, это аукнулось, хотя речфлот уже умер.
Здравствуйте, Алексей Викторович. Поздравляю вас с получением Платоновской премии. Также хочется поблагодарить вас за обилие мероприятий в Питере.
Вопрос такой. В ХМАО собираются выпустить девятитомную историю Югры. Потом планируется написание аналогичного школьного учебника и продвижение региона на фестивале «Дух огня». Заявленная цель – сформировать уникальную идентичность югорчан, воспитать чувство ценности Югры. Власти не хотят, чтобы местные жители ощущали себя лишь «сырьевым придатком» России, временщиками на этой земле и так далее.
Как вы считаете, можно ли сформировать идентичность региона вот так искусственно, сверху и нужно ли вообще вести такую работу?
Уважаемый Олег.
Не знаю, насколько моё мнение объективно.
Я считаю, что региональная идентичность формируется наиболее эффективным способом освоения территории. Но в таком случае она рождается от реальной трудовой практики, а не от идеологем, спущенных сверху. В школе её можно лишь "озвучить", объяснить. Но ведь эти проблемы в школах освещаются не "по Иванову".
Скорее всего, власти Югры под идентичностью понимают просто знание региональной истории и этнографии. Что ж, это тоже очень полезно. Пусть будет. Лишь бы не перекормили.
Здравствуйте,Алексей Викторович, сразу много вопросов: 1) Ваш любимый книжный магазин 2) Какие планы на документальные фильмы? 3) Что с нон-фикшеном о "раскольниках" ( Ждём!!!) 4) И мой главный вопрос, как в "Ёбурге" могли не сказать о Алексее Балабанове???? p.s. Когда у Вас состоится ближайшая встреча с читателями в Екатеринбурге? Заранее спасибо.
Уважаемый Дмитрий.
Отвечаю по пунктам.
1) Такого нет.
2) Планов пока нет.
3) Заниматься этой книгой я пока не планирую.
4) О Балабанове в "Ёбурге" я упоминаю в новелле "Эта музыка будет вечной". А что особенного о Балабанове было рассказывать, если в 1990 году он уехал из Свердловска? Ведь он был, в общем, никем - молодым режиссёром с единственным учебным фильмом продолжительностью в 17 минут, участником рок-тусовки.
Пока встреч в Екатеринбурге не планируется.
Здравствуйте, Алексей Викторович. У много вопросов) 1)Посоветуйте книги по этнографии Урала 2) Почему именно Редакция Елены Шубиной? 3)Знакомы ли Вы с Леонидом Юзефовичем? 4)Планируиете ли у себя в литературе рассказать о русском Дальнем Востоке? Бывали там? 5)Не думали написать о истории нахождения золота на Шарташн Ерофеем Марковым 6) Прилепин или Пелевин?)
Уважаемый Андрей.
Каков вопрос - таков ответ.
1) Книги Георгия Чагина.
2) Потому что лучшая.
3) Знаком.
4) Не планирую. Не бывал.
5) Не думал.
6) Оба хуже.
